Саммер
>Воскресенье, 25 июля (настоящее время)
Я села на кровать и тыльной стороной ладони утерла слезы. Я не дома, а по-прежнему в этой спальне. Почему я не проснулась там, где должна? Я ведь всего-то и хотела, что оказаться дома со своими родителями, которые бо́льшую часть времени сводят меня с ума. Я бы даже не жаловалась на Генри, забегающего в ванную раньше меня, или на безумные попытки отца установить для меня комендантский час.
— Доброе утро, Лилия, — сказала Роза с кровати напротив моей. Да уж, чертовски доброе. Это утро из ночного кошмара, который никак не кончается.
Я попыталась улыбнуться, но едва смогла пошевелить губами. Что меня сегодня ждет? Надо бы спросить у Розы, но так ли уж мне хочется это узнать? Все как во сне или в кино, как будто не со мной.
Роза сочувственно улыбнулась и открыла гардероб рядом с моей кроватью.
— Тут кое-какая одежда, возьми, пока Клевер не купит тебе новую.
Кровь отхлынула у меня от лица. Роза положила на кровать джинсы и слишком большой для меня сиреневый свитер. Я покачала головой. Неужели она думает, что я надену вещи убитой здесь девушки?! Вещи другой Лилии.
— Нет, — прошептала я. — Не могу.
Я не собиралась расхаживать в одежде убитой.
— Ничего другого нет.
— Привыкнешь, — сказала Фиалка, которая тоже держала в руках джинсы и свитер такого же цвета, но другого оттенка. Как будто мы подруги и нам кажется особым шиком носить в школе вещи, которые гармонируют между собой. Еще немного, и мы начнем заплетать друг другу косы и обсуждать мальчиков, в которых влюблены.
— Так, я в душ. Мак и Фиалка, пожалуйста, объясните все Лилии, — Роза взяла свою одежду и полотенце. Объяснить что? Что-то мне не очень хочется слушать их объяснения.
Они дождались, пока Роза уйдет, и пересели ко мне на кровать.
— Утренний туалет, — сказала Мак, расчесывая темно-рыжие волосы. — Надо принять душ и быть готовой к восьми. В это время Клевер спускается завтракать.
Я покачала головой, не веря их словам.
— Что? Мы должны для него наряжаться? — Безумие какое-то, такого просто не может быть. — Для этого психа?
Мак нахмурилась.
— Речь не о том, чтобы наряжаться. Но он любит, чтобы к его приходу мы были чистые, опрятно одетые, причесанные и накрашенные. Хочет, чтобы мы выглядели красиво, нравились ему и самим себе.
В животе у меня что-то сжалось. Краситься? Делать прическу? Быть красивой для себя и для него? Все это не по мне. Я ношу джинсы и футболки, не люблю наряжаться, как некоторые девчонки, и уж точно не собираюсь прихорашиваться ради душевнобольного убийцы.
