— Я слышал, — сказал рябой Талиб, — что инглизы сажают маваса в клетку, дают ему волшебное питье и заколдованную пищу и ждут. — Талиб понизил голос. — Они хотят заставить маваса заговорить по-человечески.
Окружающие молчали.
— Столько серебряных монет, сколько будет весить тело маваса. И еще двухствольное ружье. Я бы купил пояс моей жене. А деньги… Так много денег в нашей деревне не наберется даже у самых богатых людей, — промолвил задумчиво Талиб.
— Что же, — прервал молчание Мустафа. — Я говорю: попробовать можно. У нас еще есть доблестные охотники. Я сам тряхну стариною — ведь и я когда-то сражался с Господином Леса.
— Пойду и я! — воскликнул Магури, очнувшийся от грез о груде денег.
— Пойду и я, — отозвался Талиб. — Я знаю, где ютится Господин Леса. Три или четыре года живет он там, за этим болотом, за деревом, сожженным Огнем Туч. У него есть жена, есть двое детенышей. Но стариков взять живыми нельзя — они слишком сильны.
— Инглизу все равно, доставите ли вы старого маваса или молодого, — откликнулся гонец.
— Но молодой весит меньше, чем старый… — отозвался Талиб.
— Однако пора спать, — сказал Мустафа и поднялся со своего места.
У костра остался только Талиб. Он еще долго сидел, рассеянно помешивая потухавший огонек подобранным с земли сучком, и что-то бормотал. Потом, подойдя к своей хижине, он окликнул находившуюся внутри молодую женщину.
— Майя, ты не спишь еще?
— Что тебе, господин: мой? — откликнулся молодой и певучий голос.
— Майя, я хочу сказать тебе, что если не помешают задуманному мною делу, ты скоро получишь пояс.
— Пояс из серебряных нитей, господин мой? Тот самый пояс, который носит Ата? О, господин мой!
— Да, Майя. Я сказал: ты получишь этот пояс. Но ты должна подождать.
— Я буду, буду ждать, господин. Я буду ждать хоть месяц. Я не засну, покуда не наденут руки моего господина этот пояс на стан его рабыни…
Талиб молча вошел в свою хижину. Огонь костра, догоравшего у хижины муфетара Мустафы, погас. Из тени кустарников выбралась тощая лохматая собака и, схватив какую-то кость, с глухим ворчаньем улепетнула опять в тень.
III. Охота на маваса
Деревня даяков просыпается рано, как только начинает брезжить рассвет. Первыми встают женщины: на них лежит обязанность исполнять сначала всю домашнюю работу, приготовить завтрак для мужей и повелителей, спечь хлебы, прибрать хижину.
Но в это утро еще немногие женщины успели взяться за работу, а у хижины муфетара Мустафы уже ярко пылал костер, у которого отогревались от ночной прохлады собиравшиеся на охоту за Господином Леса — Талиб, Магури, сам Мустафа и еще полдесятка молодых людей племени.
