Однажды в светлую лунную ночь я сидел в боте, помещавшемся на корме. Судно шло под парами и под парусами. Оба рулевые неподвижно стояли у штурвала. На носу судна на вахте стоял Гуффенс.
Из-за нижних парусов оба матроса у штурвала могли видеть только заднюю часть судна; то место, где стоял Гуффенс, было надежно скрыто от них парусами.
На палубе кроме вахтенных по случаю теплого времени спали все остальные матросы.
Горилла, находившаяся со своей клеткой как раз подо мною, была очень неспокойна. Она разбудила меня. Я уселся на боте и, ни для кого незаметный, стал смотреть на палубу.
На носу парохода я заметил Гуффенса и увидал в его руках какую-то вещь, которую он раскачивал из стороны в сторону. Мне показалось, что это была веревка. Занятый своим делом, он совершенно не следил за вахтой. Прошло несколько минут. Вдруг он тихо повернулся и огляделся кругом. Я спрятался в бот и, спустя минуты две, осторожно высунул голову.
Гуффенса уже не было на его посту. Тихо, неслышными шагами он пробирался на середину судна, к группе спящих матросов. Близ регеля, на обрывке паруса спал юнга Корнелио.
Гуффенс, уверенный, что его никто не видит, нагнулся над Корнелио и стал размахивать тем, что я заметил у него в руках. Теперь мне удалось рассмотреть, что это была веревка с петлей на конце.
Я видел, как Гуффенс осторожно надел петлю на шею Корнелио. Еще один момент — и юнга был бы задушен, не успев даже пикнуть. В ужасе я вскочил в боте и диким голосом окликнул Гуффенса.
Гуффенс, испуганный, быстро отскочил прочь. Мой крик разбудил всех, в том числе и Корнелио, быстро вскочившего и сорвавшего с шеи петлю. Я позвал Корнелио к себе в бот. Гуффенс как ни в чем не бывало отправился на свое место. Я был до того взволнован этим происшествием, что уже никак не мог заснуть более. У меня даже не было силы сказать хоть одно слово Корнелио.
Собачья вахта (предрассветная вахта) кончилась, и сменившаяся команда, в том числе и Гуффенс, отправилась к койкам. Я слез с бота на палубу. Только что я успел сделать несколько шагов, как ко мне подошел вдруг Гуффенс и обратился ко мне спокойным тоном:
— Я хочу, чтобы вы меня поняли. Я думал только пошутить с этим мальчишкой. Он храпит во сне, как крыса, и мне вздумалось отучить его от этого.
Я пристально посмотрел на Гуффенса и не ответил ему ни слова. Гуффенс смотрел все время в сторону и только раз украдкой бросил на меня испытующий и враждебный взгляд. Не дождавшись ответа, он повернулся и отправился в трюм.
