Уже в Вышнем Волочке я был разбужен. Сообщили, что меня вызывает к телефону из Питера Рязанов.
Прошёл к железнодорожной телефонной будке. Громко, ясно и медленно выговаривая каждое слово, Рязанов передал мне последние политические новости, касавшиеся московских событий. Он сообщил, что между советскими войсками и белой гвардией заключено соглашение, на основании которого военные действия прекращаются и белая гвардия разоружается. Было ясно, что Октябрьская революция восторжествовала не только в Питере, но и в Москве…»
Когда прибыли в Москву, уличные бои здесь шли уже к концу. По заданию ревкома моряки помогали ликвидировать остатки контрреволюционных гнезд, арестовывали мятежных офицеров и юнкеров. Под предлогом поисков складов с оружием проводили повальные обыски и аресты, практиковались расстрелы на месте. В кратчайший срок отряд Раскольникова подавил всякое сопротивление и установил в городе постоянное патрулирование.
В эти дни по его приказу подчинённые ему красноармейцы палили из пушек по Кремлю и в упор расстреливая сдавшийся им гарнизон. После этого бойцы его отряда ещё несколько дней отлавливали по всей Москве и расстреливали на месте юнкеров. Эти «подвиги» героя революции не прошли мимо вождей, и вскоре он был назначен комиссаром Морского генштаба — своего рода «красным лордом» Адмиралтейства.
Первый год советской власти стремительно катился к концу и нужно было срочно принимать бюджет на предстоящее время. Для решения этого, а также ряда других вопросов, в Смольном, в спартански суровом кабинете Ленина, собрались для очередного собрания члены Совнаркома. В книге «О времени и о себе» в главе «Ленин и Гуковский» Раскольников пишет: «Ленин сидел за письменным столом, вплотную придвинутым к стене. За его спиной полукругом расположились на венских стульях народные комиссары и их заместители: Коллонтай, Дыбенко, Шлихтер, Елизаров, Глебов-Авилов.
Председатель Ленин сидел не лицом к собранию, а спиной и во время речи оратора вполоборота поворачивался к нему и внимательно слушал, поглядывая на часы: регламент был строгий — Владимир Ильич не любил „болтовни“, как он выражался, оратору полагалось три минуты. Слушая речь, он в то же время тонким, косым почерком писал записки присутствующим: запрашивал о каком-нибудь деле, что-то напоминал, давал новые поручения.
Глебов-Авилов уныло докладывал о забастовке почтовотелеграфных служащих. По предложению Ленина Совнарком решил объявить забастовщиков уволенными со службы и перешёл к обсуждению бюджета. Нового бюджета в ту пору ещё не было, а временно, до конца 1917 года, оставался в силе старый бюджет Временного правительства. Все наркомы нападали на бюджет Народного комиссариата по морским делам и требовали его сокращения по всем статьям. Наркоммор Дыбенко и я, его заместитель, не возражали: мы тоже считали, что бюджет раздут. По окончании прений Владимир Ильич продиктовал сидевшему рядом с ним секретарю Совнаркома Николаю Петровичу Горбунову постановление: „Поручить товарищу Раскольникову сократить смету Народного комиссариата по морским делам и ежедневно докладывать Совнаркому о произведённых сокращениях“.
