…В проеме двери промелькнул Тухия. Он махнул рукой, собака подпрыгнула, и я услышал, как захрустела кость у нее на зубах.
— Тухия! — тихо позвал я.
Собака бросилась к воротам, но, узнав меня, вернулась к кости.
Тухия шагнул через порог.
— Это ты, Гогита? — Он подошел к плетню и верхом сел на перелаз.
— Я.
— Что ж не заходишь! Заходи.
— Тороплюсь! Ты завтра свободен?
— Завтра, — неопределенно повторил он. — Завтра…
— Ну да, что ты делаешь завтра? — спросил я, задетый его нерешительным тоном.
— Отец…
— Разве твоего отца не забрали в армию?
— Завтра он уходит, — проговорил Тухия, откинув назад свою большую голову, и прислонился к высокому колу в плетне.
Я вспомнил, что не видел отца Тухии в тот день, когда уходил мой отец.
Я ничего не мог сказать ему.
— Завтра он уходит, — повторил Тухия. — Только что вернулся домой. Сегодня вызывали…
— А с кем это он толкует так громко?
Капито всегда так степенно и неторопливо рассказывал о том, какой он собирается построить дом.
— Мастера привел, договаривается о доме.
На этот раз можно было разобрать голос Капито:
— Не сейчас, потом, когда вернусь… Мне, понимаешь, надо заранее знать, у меня ведь свои расчеты…
— Мастер немного глуховат, — заметил Тухия.
Глава десятая
ПОГОНЩИК БЫКОВ
Эту ночь я спал на арбе. Подложил под себя сено и сверху насыпал целый ворох. Сухие стебли кололи лицо, лезли в уши, нос, щекотали шею. Долго я ворочался, устраивался поудобнее и наконец лег на спину. Сквозь листву шелковицы было видно пасмурное ночное небо. Облака толпились на небе, луны не было видно; из-за облаков изредка выглядывала одинокая звезда, но тут же ее снова закрывало.
Стоило только залаять собаке или стукнуть быку копытом, мама открывала дверь, иногда выходила во двор и смотрела в темноту.
Неподалеку от меня на дереве закричал петух.
«Скоро рассвет», — подумал я.
Боясь, что утро застанет меня спящим в арбе, я старался не дремать. На небе кучились облака. За облаками прятались бесчисленные звезды. Необъятно огромным было небо. Конечно, я знал, что земля круглая, но этой ночью мне казалось, что она плоская, с горами и холмами, а небо опрокинулось над ней.
Наше село было в самой середине мира, и небо над моей арбой было самое высокое. Луны я сейчас не видел, но она представлялась мне не больше аробного колеса. Конечно, на самом деле она больше, да только кому и на что нужна такая огромная луна. Еще я подумал, что, если в самом деле на небе есть бог, — бабушка ведь все время твердит, что он есть, — почему же началась война и зачем явился на свет Клементий Цетерадзе. Если бы его не было, тогда кто-нибудь другой усыновил бы Буду, и я не стал бы колотить его ни за что.
