— Про коннетабля и его адъютанта ничего не слышно?
— Как же, да. Слышно. Одними из первых погибли в твоём дворце. Их трупы потом два или три дня по улицам таскали, привязав к ослам.
Руки принцессы, державшие повод, от напряжения побелели как мел, а её лицо окаменело.
Нечистая совесть аристократической подруги попаданца не давала ей покоя. Но, делясь со своим спасителем переживаниями о произошедшем в ночь мятежа и штурма во дворце, Латана всё же надеялась, что её главного сановника просто возьмут в плен, сохранив жизнь. Будущая герцогиня Гирфельская даже собиралась дать службу, титулы и доходы пелонскому коннетаблю и его людям, если те спасутся. Зря, как оказалось, строила планы. Не выжили они.
"Хорошо, если ты запомнишь этот урок, Лана, и сделаешь выводы, — подумал землянин, — Ты девушка умная, так что, шансы на твои изменения к лучшему есть. Не всё то золото, что блестит. И верен не тот, кто тебя вылизывает. Как правило, получается ровно наоборот. Но у меня впереди много времени, чтобы внушить тебе эти истины, если сама до них ещё не дошла."
— Вон уже наши рогатки, госпожа, — показал вытянутой вперёд ногайкой десятник, — И наш начальник обоза с офицерами тебя встречают.
Поляна вблизи небольшой лесной речушки, выбранная для остановки, хоть и имела внушительные размеры, всех людей, лошадей и повозок вместить не смогла, поэтому часть телег и фургонов вытянулись вдоль дороги, как до поляны, так и после, на полсотни метров.
— Госпожа принцесса! Герцогиня! — со слезами искренней радости встретил подъехавшую к крайнему фургону Латану интендант-майор Брист, — Радость какая увидеть тебя в здравии. И какая честь!
Начальник армейского обоза, в отличие от остальных офицеров, приветствующих герцогиню Пелонскую установленным порядком, бухнулся в дорожную грязь сразу на оба колена.
Во время своей армейской службы Игорь давно заметил, что у тыловиков честные глаза — будь это начпрод или начвещь, начальник столовой или склада, если, конечно, это не склад с вооружением и боеприпасами — все смотрели на мир взглядом, не позволявшим усомниться в их порядочности.
Интендант-майор Брист, в этом отношении, был полностью достоин своих земных коллег. А искренние слёзы на его полных щеках произвели на принцессу самое благоприятное впечатление. Егорову оставалось только вздохнуть про себя — будучи сама мастером ханжества, Латана всё ещё велась на лицемерие других. Но, хорошо уже то, что сейчас её доверчивость никаких печальных последствий иметь не могла.
