Отметим, сам он не разделяет энтузиазма истинных фанатов Боуи и утверждает, что не располагает временем для записи музыки Изможденного белого герцога[16]. «Я большой поклонник хард-кор-техно – это такой прилипчивый мотив, под который можно поколбаситься. Хотя мне нравится “Джин Джини” – эту песню Боуи я хотя бы знаю».
Родные мистера Уорвика говорят, что нынешнее поведение совершенно ему несвойственно и ранее он не выказывал интереса к музыкальной карьере.
«Мне некогда заниматься подобной ерундой, – заявляет мужчина. – У меня полно работы в качестве сантехника. Если тратить время на все эти записи, студии и запредельные музыкальные эксперименты, то кто будет чинить уборную на первом этаже у миссис Дэниелс? Из-за больного бедра она больше не может подниматься по лестнице, а с туалетом внизу постоянно возникают проблемы».
Наследники Дэвида Боуи прокомментировали ситуацию следующим образом: рок-звезда по-прежнему мертв и вряд ли решил бы вселиться в сантехника из Саут-Шилдса.
Ханна всегда считала себя общительным человеком, однако теперь начинала понимать, насколько ошибалась.
Последние два часа она провела, встречая бесконечный поток людей. Они прибывали и прибывали. Грейс выдала каждому номерки, чтобы придать очереди хоть какое-то подобие порядка. Когда посетитель добирался до Ханны, он усаживался перед ней на стуле, отдавал свой номерок и сообщал контактные данные: имя и телефон. Либо то, что считал нужным сообщить. После чего рассказывал необычную историю, которой хотел поделиться с остальным миром. Обязанностью помощника редактора было выслушать и записать информацию.
Грейс усадила Ханну на раскладной стул за раскладным столом в приемной, выдала блокнот, карандаш и песочные часы, фыркнув на горячее заявление девушки, что засекать время при человеке грубо, а затем укрылась за стойкой. Как пояснила заместитель руководителя по общим вопросам, она относилась к административному персоналу, а не к команде журналистов, поэтому работа по сбору потенциально интересных историй для публикации легла на плечи Ханны. Поначалу та даже ощутила прилив гордости, так как еще в университете хотела стать корреспондентом. Теперь эта гордость казалась ужасно наивной. Нынешняя работа имела такое же отношение к журналистике, как труд на скотобойне к приготовлению изысканных блюд из говядины.
Ханна не представляла, насколько растянулась очередь, потому что видела только последних семерых человек в противоположном конце помещения: пятеро сидели в креслах, еще двое – на диване. Каждый раз, как одно из мест освобождалось, его занимал следующий страждущий, до того ожидавший на ступенях за порогом. Процесс напоминал попытки вычерпать воду решетом.
