Что до моих спутниц… Я не мог сказать, что творилось в душе каждой, я не бог и не мастер ментала, чтобы читать их мысли, но то, что в них что-то поменялось, я чувствовал совершенно точно.
Слова были сказаны. Мною.
Больше чем вассальная клятва, больше чем брачный союз, который как легко заключается, так и легко расторгается. Нет, это принятие в семью, на всю жизнь, их или мою. Они это понимали и это понимал я.
— Паш, поешь, — присев рядом, Отришия протянула мне миску с исходящей паром кашей, заулыбалась, стоило мне её принять, а затем заботливо пригладила волосы у меня на затылке.
Вот ещё один признак. Они больше не пытались словно невзначай коснуться меня грудью, или встать, в какую-нибудь, по их мнению, эротичную позу. Изменились жесты и поведение, словно они успокоились, так, наверное, можно было это назвать. Они просто поняли, что им больше не надо как-то меня завоёвывать, я уже их, а они мои.
Ну, по крайней мере, я именно так для себя это определял, в меру своих, сугубо мужских познаний женской психологии.
— Чаю, Паш? — подсела с другого боку Эльза, непривычно молчаливая и задумчивая, с момента как мы покинули родовое гнездо Вайнштейнов.
— Ага, спасибо, — кивнул я, зачерпнул кашу ложкой, закинул в рот, прожевав, взял кружку, глотнул.
— Хлебушка забыли, — наклонилась прямо передо мной Мерв, заглядывая в глаза и с улыбкой протягивая отхваченный от краюхи хлеба кусок.
— Да, да, — взяв тот, откусил, положил с края миски, что продолжал держать в руках.
— Пресно же, — раздался голос Каррин и, потеснив Мерв, она склонилась также ко мне, протягивая солёный огурец. — На, вприкуску хорошо.
Взяв и его, тоже откусил, захрустел, неторопливо пережевывая. Затем, в просвет между окружившими меня со всех сторон девицами, нашел растерянно стоящую на одном месте Рийю, спросил, — Ну а ты, что ничего не несёшь?
— А у нас больше и нет ничего, — жалобно произнесла та.
— Да?.. — протянул я задумчиво, ещё раз попробовал кашу и так, между делом заметил, — вроде соли маленько не хватает.
Девушка тут же радостно метнулась к сложенным на землю сумкам, достала солонку и, бесцеремонно растолкав остальных, гордо протянула ту мне. Вот теперь идиллия была полной.
* * *
“Лысый холм” оказался каким-то архитектурным недоразумением. Толком не крепость даже, а несколько каменных зданий с заложенными камнем проходами между ними и полукругом стены отгораживающей внутренний двор. С внутренней стороны к стенам были пристроены деревянные лестницы и шли ходовые отделения с бойницами для ведения лучниками стрельбы. Вышка наблюдательная была тоже только одна, также деревянная, метров на десять возвышаясь над стенами и служила только для оповещения о приближающемся неприятеле, дальше наблюдатель становился слишком хорошей мишенью.
