– В чем разница между немцами и ведром дерьма? – спрашивает он, и его красное лицо расплывается в улыбке.
– Не знаю и знать не хочу, – говорит она, но ответа так и ждет.
– В ведре, только в ведре! – громко откликается муж.
Дядя Эверт ничего не боится. Когда он в комнате, все меняется. Даже отец семейства ван Лар рядом с ним превращается в мальчишку. Они затевают игры, например перебрасываются чашкой или сражаются на мокрых полотенцах. Яп здесь не такой зануда, как дома, и тоже участвует в их битвах. Когда его скручивают и валят на пол, он брыкается и хихикает.
– Уж мы заставим тебя говорить! – грозит дядя Эверт, щекоча его под ребрами. – Найдем на тебя управу!
Лин – любимица дяди Эверта. Когда вечером все собираются у печки – а ее затапливают лишь на час, – дядя Эверт сажает Лин себе на колени и называет своей маленькой подружкой. Они играют в домино. Проиграв, дядя Эверт взрывается от ярости, но это он понарошку.
– Ты подрисовала на своих лишние точки, – обвиняет он Лин и сует костяшку прямо ей под нос.
Он даже облизывает костяшку, чтобы проверить, не сойдет ли краска. Дурачится, но это так смешно.
Дядя Эверт то и дело кого-нибудь трогает. Вот Лин он тискает и щекочет так, что она захлебывается смехом, даже дыхание перехватывает.
По вечерам взрослые разговаривают, а дети играют в домино, но днем ничего особенного не происходит. Утром Лин встает, одевается – дождавшись, пока останется одна в спальне. Потом завтрак, обычно пара ломтей сухого хлеба. Потом она слоняется по дому.
Под окном наверху есть удобное местечко для чтения, если запихнуть подушку между стеной и кроватью. Книг в доме немного, но если уж какая придется Лин по душе, она может возвращаться к ней снова и снова. Слова обретают ритм, и девочка с головой погружается в приключения, читая о дружбе и о том, как прекрасен мир. Так течет день за днем, от серого рассвета до темноты, которая спускается уже после трех.
Когда все расходятся, дом звучит по-особенному – не поймешь как, пока не прислушаешься. На умывальнике тикает будильник, бормочет вода в трубах, слегка скребут птичьи коготки по черепичной крыше. В тишине Лин иногда различает звуки, издаваемые ее телом, и смущается, хотя больше их слышать некому.
Сегодня она не одна: дядя Эверт затеял перестановку в кухне. Скребут по полу ножки мебели, звякает металл о металл, поскрипывают под дядиными шагами половицы. Но сто́ит Лин погрузиться в книгу, как эти звуки перестают для нее существовать. Только когда они меняются, она слышит их снова.
