Принятие решений – это своего рода «побочный продукт», возникающий в процессе – порой мучительном – применения метода Сократа. Рано или поздно сомнения и бесконечные вопросы к самому себе должны стихнуть. В этот момент творец делает выбор. Это самая пугающая стадия созидательной деятельности. Чем больше вопросов вы себе задаете, тем крепче ваше убеждение, что на них не существует точных ответов. Сократ понимал это лучше, чем кто-либо другой. Червь сомнения точит нас постоянно, от него нет спасения. Отсюда знаменитое признание Сократа: «Я знаю, что я ничего не знаю».
Самые страшные препятствия – те, которых не видит никто, кроме тебя.
Джордж Элиот
Применять в творчестве метод Сократа не так уж легко. Задавать себе надо не любые вопросы, а те, которые способны натолкнуть вас на новые открытия, а искать на них те ответы, которые приблизят вас к поставленной цели. Проблема заключается в том, что у вас никогда нет полной уверенности в своей правоте. Именно поэтому художники, писатели, изобретатели и ученые – то есть все, кто каждый в своей области выступает новатором, почти всегда испытывают огромное волнение, знакомя публику с результатами своей работы. Они чувствуют свою уязвимость. Некоторые из них внешне держатся очень уверенно, но ни один заранее не знает, что его ждет – успех или провал. Каждый терзается сомнениями: что если он избрал ложный путь? Каждый мечтает о признательности, хотя ни за что не скажет об этом вслух.
Если мы хотим реализовать свои способности к творчеству, нам придется погрузиться в эту пучину неопределенности. Дальше мы должны попытаться обратить свои сомнения в уверенность, что подразумевает необходимость принятия трудных решений. Иногда они бывают правильными, иногда – нет. Не исключено, что на очередной развилке мы станем на ложный путь и будем вынуждены вернуться назад, к исходной точке. Это не страшно. Человек – не компьютер. К тому же в творчестве нет абсолютных истин, есть лишь догадки, основанные на знаниях и опыте. Зато это наши собственные догадки, которые делают наше произведение уникальным и вдыхают в него душу.
Дни, месяцы, а порой и годы жестоких мук творчества вскоре сотрутся из нашей памяти, и лишь самый зоркий глаз уловит их следы в законченной работе. За внешним совершенством картины Давида «Смерть Сократа» скрываются невидимые миру терзания творца, долгая череда проб и ошибок, недовольство собой и, наконец, принятие себя. Все это нам неведомо; мы видим лишь результат, и нам может показаться, что такому талантливому художнику, как Давид, работа далась легко. Сократ назвал бы подобное предположение плодом ленивого ума, злейшего врага творческого сознания.
