Ответа не последовало.
В тишине оба солдата пододвинулись к печке и протянули руки к огню. Пламя осветило их лица с ввалившимися глазами, заросшие: князю показалось, что он впервые видит своих солдат. У одного из них на подбородке виднелся длинный белый шрам от ранения, на котором не росла борода; у него был затравленный и опустившийся вид, скорее всего это был тот, поскромнее, которого пугала мысль о том, что царь должен ждать своих солдат. Второй, худой как скелет, был более аккуратным, прибранным каким-то, его усталое лицо казалось даже красивым.
Ипсиланти отвернулся и пошел дальше. Он поднял глаза к небу, на котором сияли звезды. Та тары, монголы, буряты – сколько еще народов прошло здесь, не оставив следа, растворилось, как пенистый гребень, поднятый океанским кораблем, а вернее, гребни, которые вспениваются и обрушиваются друг на друга, исчезая навсегда. Он, который командовал всеми этими людьми – и теми, кто верил в Христа, и теми, кто почитал Аллаха, и теми, кто оставался приверженцем Иеговы, – чувствовал, как время проходит сквозь него, что они теперь – одно целое, и все стирается, все забывается, и никто не услышит больше тех двух солдат его полка – они навсегда останутся там, у огня. В Тобольске их полк никто не ждет, он прекрасно знал это. Но знал и то, что его героическая и жестокая авантюра растворится в вечности, как растворились все предыдущие, забудется и превратится в пыль на бесконечных сибирских дорогах.
Он вспомнил последнюю встречу с царем в Царском Селе. Да, они виделись после того, как Германия объявила войну. Это не было сном. Они проговорили примерно полчаса о последних телефонных звонках кайзеру. Нет, это был не сон. Ипсиланти повторял себе эти слова, как заклинание, снова и снова, словно кто-то оттуда, из лагеря, все время спорил с ним и шептал на ухо: нет, нет, ты обманываешь, эти зеленые глаза и бородка с проседью, почти стершиеся из твоей памяти, принадлежат вовсе не государю всея Руси, а кому-то другому.
Шли месяцы, и солдаты Ипсиланти с каждым днем все острее чувствовали, что дорога, по которой они движутся, ведет в никуда, что они снова заблудились, как тогда, до Вахитино. Но где же они? Куда их занесло? Что это за земля?
Как-то вечером офицеры собрались в палатке Ипсиланти для обычного рапорта. Вахитино было оставлено много недель назад, и среди офицеров все больше укреплялось мнение, что пятьсот верст, которые прошли они после этого Богом проклятого места, куда завел их сам черт, не слишком-то приблизили полк к Тобольску.
