В пионерлагере я решил загорать. Пусть все скажут: смотрите! Каким был, а каким стал!
Кто куда, а я майку долой, чтоб никто не заметил. И ползком, ползком в сторону. В первый день солнца не было. И я все под дождем сидел. Зря, правда. Но я думал, солнце появится. Один день, в общем, зря пропал. Ну а потом пошло дело. Солнце вовсю светило. И я вовсю загорел. Спина просто черная стала. Как раз время всем показать.
Показываю спину Славке. А он ничего не говорит.
— Ты что, не видишь, — говорю, — спина у меня какая?
Он внимательно посмотрел и говорит:
— Пупырчатая.
— А еще что видишь?
— А-а-а… — говорит, — теперь вижу.
И как даст мне по спине ладонью!
— Большой комар, — говорит, — сидел.
— Да ты еще погляди.
— Больше нет комаров, — говорит.
И ушел.
Показал спину Димке.
— Видишь?
— Вижу, — говорит. — Спина.
— А больше ты ничего не видишь?
— Ничего там больше нет, — говорит.
Поругались мы с ним.
Степку встретил. Показываю ему спину.
— Видал? — говорю.
— И я так могу, — говорит.
И тоже выгнул спину.
Я как заору:
— Да что ты — не видишь, что спина у меня загорелая?!
— Ну и что? — говорит.
Повернулся и пошел. Смотрю я на его спину и вижу, что она у него здорово загорелая. Ничуть не меньше моей. Только вот почему он ее никому не показывает — непонятно!
Прихожу я домой из школы. В этот день я как раз двойку получил. Хожу по комнате и пою. Пою себе и пою, чтоб никто не подумал, что я двойку получил. А то пристанут еще: «Почему ты мрачный, почему ты задумчивый?» Отец говорит: «Чего он орет?» А мама говорит: «У него, наверное, веселое настроение, вот он и поет». Отец говорит: «Наверное, пятерку получил, вот и весело на душе человеку. Всегда весело на душе, когда какое-нибудь хорошее дело сделаешь». Я как это услышал, еще больше заорал. Тогда отец говорит: «Ну ладно, Вовка, порадуй отца, покажи свой дневник». Тут я сразу петь перестал. «Зачем?» — спрашиваю. «Да ладно уж, — говорит отец, — показывай, чего там, я вижу, тебе очень хочется дневник показать». Берет он у меня дневник, видит там эту двойку и говорит: «Ты гляди, получил двойку и поет! Этого еще не хватало! Что он, с ума сошел? Ну-ка, Вова, иди сюда! У тебя, случайно, нет температуры?» — «Нету у меня, — говорю, — никакой температуры…» Отец развел руками и говорит: «Тогда придется тебя наказать за это пение…»
