— Ванну. Быстрее!
Она проговорила это сухим профессиональным голосом, каким она, вероятно, изрекала не подлежащие обжалованию диагнозы. Таким же голосом она успокаивала Равинеля, когда тот жаловался на боли в сердце. Он дотащился до ванной комнаты, открыл кран, и вода с шумом хлынула в ванну. Испугавшись шума, он прикрутил кран.
— Ну что там? — крикнула Люсьена. — Что-нибудь не так?
Поскольку Равинель не ответил, она пришла сама и встала в дверях ванной.
— Шум, — пояснил он. — Мы ее разбудим.
Даже не удостоив его взглядом, она с вызывающим видом полностью открыла кран холодной, потом кран горячей воды и вернулась в спальню. Ванна медленно наполнялась водой слегка зеленоватого цвета, с пузырьками. Легкий пар, поднимавшийся над поверхностью, конденсировался в круглые капли на стенках ванны, на стене ванной комнаты и на стеклянной полочке над раковиной. В запотевшем зеркале Равинель видел лишь свой смутный, неузнаваемый силуэт. Он попробовал воду, как если бы действительно собирался принять ванну, но тут же выпрямился. В висках у него стучало. До него снова дошла ужасная правда, и это было подобно удару кулака, какому-то внезапному просветлению. Он осознал, что/ он намеревался сделать, и его охватила дрожь… К счастью, это скоро прошло. Чувство того, что именно он, Равинель, виновен в происходящем, быстро рассеялось. Мирей выпила снотворное — вот и все. Ванна постепенно наполняется водой. Все происходящее никак не походит на преступление. Не происходит ничего ужасного. Все, что он сделал, — это налил воды в стакан и отнес жену в постель… Обычное дело. Мирей умрет, так сказать, по собственной вине, как бы от болезни, которой случайно заразилась. Ничьей вины здесь нет. У бедняжки Мирей нет врагов. Для этого она слишком заурядна… И все же, когда Равинель вернулся в спальню, у него вновь возникло ощущение, будто он видит какой-то чудовищный сон. Однако он четко понимал, что это отнюдь не сон… Нет, не сон. Вода с шумом лилась в ванну. Тело по-прежнему лежало на кровати, а женская туфля стояла на камине. Люсьена спокойно рылась в сумочке Мирей.
— Как ты можешь? — поморщился Равинель.
— Я ищу ее билет, — спокойно объяснила Люсьена. — Подумай, а если она взяла обратный билет? Нужно все предусмотреть… А мое письмо? Ты забрал его?
— Да, оно здесь, у меня в кармане.
— Сожги его немедленно. А то еще забудешь. Возьми пепельницу на тумбочке.
Равинель щелкнул зажигалкой, поджег угол конверта. Он бросил его в пепельницу только тогда, когда огонь начал уже лизать его пальцы. Бумага в пепельнице шевелилась как живая, черная с красной каймой по краям.
