— Бедняжка! Совсем довела себя до ручки.
Он повел ее в спальню. Ноги Мирей подгибались, не держали ее. Ему пришлось буквально тащить ее на руках, и по дороге она потеряла одну туфлю. Запыхавшийся от усилия Равинель положил ее на кровать. Мирей была очень бледна и дышала с трудом.
— Похоже… я была не права…
Она едва говорила, но в глазах ее еще теплилась жизнь.
— Ты не собиралась на этих днях посетить Жермена или Марту? — спросил Равинель.
— Нет… на будущей неделе.
Он укрыл ее ноги одеялом. Мирей следила за ним взглядом, в котором читалась внезапная тревога. Ее глаза силились выразить какую-то мысль, высказать которую она была уже не в силах.
— Фернан!
— Ну, что еще?.. Отдыхай.
— Стакан…
Лгать уже не имело смысла. Равинель хотел было отойти от кровати, но ее глаза умоляюще смотрели на него.
— Да спи же! — заорал он.
Веки Мирей моргнули раз, другой. В центре зрачков еще можно было различить маленькую светящуюся точку, но потом и она исчезла, и глаза медленно закрылись. Равинель резким движением руки как бы смахнул с лица налипшую паутину. Мирей лежала совершенно неподвижно. Между ее накрашенными губами виднелась белая полоска зубов.
Равинель вышел из спальни, по стенке добрался до гостиной. Голова его кружилась, в глазах неотступно стоял взгляд Мирей. Этот взгляд — то пронзительный, то какой-то расплывчатый отражался на всем подобно бабочке из кошмарного сна.
Тремя большими шагами он пересек палисадник, толкнул калитку, которую Мирей в спешке забыла захлопнуть, и позвал негромко:
— Люсьена!
Она тотчас же вышла из тени.
— Пойдем! — сказал он. — Дело сделано.
Она вошла в дом первой.
— Займись ванной!
Но он прошел вслед за ней в спальню, подобрав по пути туфлю и поставив ее на камин, на который ему пришлось опереться, чтобы не упасть. Люсьена по очереди приподняла веки Мирей. Показалось белое глазное яблоко и совершенно неподвижный, словно нарисованный на склере, зрачок. Равинель стоял как зачарованный, не в силах отвернуться. Он чувствовал, как каждый жест Люсьены врезается ему в память, отпечатывается в ней ужасной татуировкой. Когда-то в журналах он читал статьи и репортажи о вакцине правды. А что, если полиция… Равинель вздрогнул, свел ладони вместе, потом, испугавшись этого умоляющего жеста, сцепил руки за спиной. Люсьена внимательно следила за пульсом Мирей. Ее длинные нервные пальцы бегали по запястью, словно маленький зверек, старающийся нащупать артерию, чтобы прокусить ее. Наконец пальцы застыли на месте, и Люсьена, не оборачиваясь, коротко бросила:
