Инга слушала как в тумане. Она из офиса убежала почти в слезах, примчалась в середине дня домой — а тут ее соседка какими-то глупостями донимает. Кое-как отделавшись, Инга открыла дверь своей квартиры. А там обнаружился тот самый молодой человек в костюме. С портфелем. И документы на столе.
Мать выглядела смущенной, тип в деловом костюме резко засуетился, стал срочно убирать бумаги в портфель. И тут в Инге сработал какой-то переключатель. Подскочила к типу и начала его лупить. Попыталась отобрать портфель. Он, вместе с портфелем спешно сбежал из квартиры. А Инга матери устроила допрос.
Картина нарисовалась такая неприглядная, что до тошноты. Вся мелочность Поволяева разом отошла на такой дальний план, что только в бинокль разглядеть. А Инга в течение двух дней с помощью соседей собрала полную картину произошедшего.
Господи, она же в одном шаге была… от потери всего.
Если у тебя уже нет отца, мать в секте, то последнее, что бы можешь потерять — дом.
А мать действительно попала в какую-то секту. Лучи энергии, черные потоки, грязная аура — все это сбивчиво объясняла Инге мама. Ее мама, доцент, кандидат филологических наук — и вот вам пожалуйста! Грязная аура. Инге хотелось выть от бессилия. Она винила себя — упустила, недосмотрела, маме было трудно после смерти отца. А Инга все была по уши в учебе, в подработках, потом и вовсе — полноценная работа. Влюбилась, идиотка. Дома почти не бывала, только спать приходила. А мама одна.
Порванные связи не восстанавливались. Мать все больше и больше замыкалась в себе. Пришлось менять замки, отбирать ключи, договариваться с соседями, чтобы присматривали за мамой и за квартирой. Именно соседка и позвонила Инге.
Маму увезли по «скорой».
В этот раз «скорая» успела, да. И медики даже продлили на два месяца маме жизнь. Все, что смогли.
Так и сказал Инге врач, который лечил ее мать. Хотя как сказать — лечил…
— Знаете, есть такая циничная фраза — если пациент хочет жить, то медицина тут бессильна. Обратное тоже верно. Если человек не хочет жить — мы бессильны.
В диагноз, который поставили патологоанатомы, Инге даже не стала вслушиваться. А лечащий врач к выданным бумагам лишь присовокупил словами свое частное мнение, что, скорее всего, пожар, а точнее, отравление токсичными продуктами горения не прошло бесследно.
Как будто ей от этого легче…
А потом прилетел последний «сюрприз». Оказывается, мама не во всем созналась Инге. Да, дарственную на квартиру она не подписала, Инга вовремя вмешалась. Но квартира все же числилась в залоге по банковскому кредиту. И кредит этот перестали выплачивать. Банк потребовал залог. А Инга все-таки оказалась перед реальной возможностью остаться без дома.
