* * *
— Откуда у тебя этот шрам? — его ладонь скользит по животу, задевает самыми кончиками изгиб венериного холма и ложится на бедро. Анины пальцы двинулись в попытке нащупать простынь и прикрыться. Но справилась с собой. Вот и умничка. Сегодня у нас урок обнаженного тела. Твое — такое красивое, что прятать его грех. Мое… ну, многим тоже нравится. Но Аня пока все-таки отводила взгляд. Ну хоть торс ей нравится — и то хлеб. Остальное может потом, со временем, тоже распробует. — Ау, Анют, ты спишь? Откуда шрам, спрашиваю. На ожог похоже, нет?
— Нет, — она улыбнулась. Смущение во взгляде все еще читалось. Ей явно было не слишком комфортно разговаривать обнаженными, лежа вот так рядом в постели после секса. Но она не сдавалась, держалась, старалась. — Это от колючей проволоки.
Теперь уже Косте внезапно захотелось прикрыться. Но вместо этого он перегнулся, рассматривая шрам на бедре внимательнее. А потом поднял взгляд.
— Это как?
— Кто-то неуклюжий просто, — она все еще пыталась улыбаться, но легкость и игривость неуловимо утекали из разговора.
— Где ты нашла-то колючую проволоку?
— На разминировании.
Так… Надо все-таки прикрыть наготу. Костя натянул на них обоих простынь, устроился рядом, плечом к плечу. Разговор явно пошел в направлении тех тем, которые не принято затрагивать в постели. Но с Аней все не как у людей. А он почему-то не может не продолжить этот разговор, который начался как флирт. Кто ж знал, что этот даже в общем-то симпатичный и небольшой шрам на гладком женском бедре — он не от утюга или фена?
— Ты еще и… сапер? — слова он теперь подбирал аккуратно. У нас же там служба по контракту, как он забыл? Забыл, потому что девочка такая сладкая, что обо всем забудешь!
— Нет, — она слегка принужденно рассмеялась. — Собак используют при разминировании. Это они — саперы. В некотором роде. А к собаке кинолог прилагается — она иначе работать не будет.
— И ты там с этим… с Нордом… работала?
— Нет. С Ёлкой. Это мать его. Умнейшая была собака, я умнее не видела ни до, ни после.
— А где она сейчас?
— Там и осталась. Лежать. В земле Урус-Мартановского района.
Смысл слов, сказанных тихим голосом, дошел до Кости не сразу. А потом вдруг почувствовал, как ледяными мурашками покрылись руки и грудь. Так ты со смертью рядом гуляла, девочка Анечка…
— Извини, — она пытается говорить громче и бодрее, но у нее это не получается. — Не надо было об этом разговор заводить, наверное.
Костя в одно движение притянул ее к себе и уткнулся губами в макушку. Впервые в жизни он не знал, что сказать. Они какое-то время молчали. Аня доверчиво прижималась к его груди щекой, Костя — задумчиво губами к ее макушке. Когда Анечка заговорила, голос ее звучал почти нормально и даже бодро.
