Потом их разговоры носили строго деловой характер, однако обе понимали, что отныне они — друзья. Это ощущение возникло сразу, без душевных излияний, без рассуждений об идеалах и вкусах. Их сблизило чувство общности взглядов, которое при первом же знакомстве дает возможность без ошибки угадать родственную натуру, приметить в ней живой отклик на свою симпатию.
Тоня моложе, подвижнее Мани. Ей двадцать. Схватывая все на лету, помощница успевала делать больше, чем сама Веткина. В глазах Тони то сквозило лукавство, то вспыхивал иронический смешок, а подчас проступала глубокая задумчивость.
Повсюду Веткина видела довольные лица. Вот Петя Проскурин. Кислое выражение на мальчишеском лице пропало, славно его и не было никогда. Петя присыпает землей деревцо и разговаривает с малышом из соседнего дома.
— Дядя, а дядя…
— Я еще не дядя, парень. Я — комсомолец, — добродушно поправляет шестилетнего мальчугана Петя. — Не видишь, что ли?
— Вижу… Дядя комсомолец, да?
— Упрямый ты, вижу, бутуз.
Мальчик думает, потом возражает:
— Вы не дядя, а я не бутуз. Я скоро пионером буду. Вот!
— На том и договорились, — согласился Проскурин, отходя. С видимым удовольствием осматривал он результаты своей работы, заправляя под кепку пряди рыжеватых волос.
— Дядя, а что вы делаете?
— Сад для тебя садим. В саду жить будешь, понял?
— Для меня? Нет, вы лучше для всех. Одному в саду скучно играть.
— Ладно. Тогда — для всех.
— А яблоки в саду вырастут? Как в книжке нарисовано…
— Дай срок, и яблоки будут. Не в книжке, а у тебя под окном, парень.
— Правда?
— То ж тебе комсомолец говорит!
Карпов с Костюком работали на крайнем ряду, который впоследствии должен будет вырасти в сплошную зеленую кайму вокруг поселка.
Карпов роет легко, точно играючи, будто занимается физкультурой на стадионе. Костюк работает размеренно и скоро. Маня видела, что он сегодня сделал больше всех. «Дельные, работящие ребята», — подумала она, однако подойти не захотела.
…Голые деревца с набухающими почками выстраиваются шеренгами, правильными группами. В них таится чудесная сила жизни, бродят весенние буйные соки, которые через несколько недель вырвутся наружу свежей, клейкой, душистой зеленью. Поселок нарядится в яркое платье.
— Маня… Ма-ри-я!
Это Тоня зовет ее. Тоня неутомима. Она уже возле Карпова.
— Смотри, Маня, не в меру глубокие ямы товарищ роет, — сказала она подошедшей Веткиной.
— Стараюсь, — ответил Владимир.
Маня объясняла, как надо копать. Карпов полусерьезно, полушутливо возражал, вызывая осуждающие взгляды Тони, в которых можно было прочесть: «Что вы понимаете в этом деле!»
