Молодые рабочие стояли вокруг машины.
Когда открылся люк и из чрева машины потекла густая масса, раздались одобрительные возгласы.
Карпов в душе смеялся с беспощадной иронией, смеялся над всеми и над собой: пустили мешалку — и рады! Как бесконечно много и как, черт возьми, иногда мало надо людям…
А Мироненко вдруг нахмурился и пошел вдоль двух параллельно расположенных дощатых дорожек, по которым рабочие гоняли тачки: в одном направлении с раствором, в другом — пустые.
Владимир, конечно, сразу понял, отчего испортилось настроение у Мироненко: мешалки пустили, а развозка осталась кустарной. Тоже мне — механизация!
Карпов пошел за Мироненко. Тот разговора не начинал. Не хвалил, не бранил — молчал.
Подошли к двадцатому дому. Стены его поднялись едва-едва в рост человека.
Мироненко направился наверх.
— Что, комсомолец, задумался? — спросил он рыжеватого хмурого парня, сидевшего с мастерком в руке на углу кладки.
— Егорыча жду. Видите — угол.
— Угол вижу. А чего же ждать-то?
— Не позволяет…
Егоров трусцой подбежал с противоположной стороны. На бороду со щек стекали крупные капли лота.
— Здравствуйте, товарищи начальники. Чуток запарился: и туда, и сюда…
— Товарищ Егоров, что же вы заставляете комсомольца сидеть сложа руки? — спросил Мироненко.
— Как так?
— Ждет вас. Время теряет. А потом ему будет стыдно посмотреть в глаза приятелям из бригады Костюка. Они же не останавливаются!
— Сами видите, Федор Иванович: угол, — оправдывался бригадир. — Не шутки. Углы я сам выкладываю. Боязно как-то доверить.
— А ты, Проскурин, что же — не умеешь? — спросил Карпов, чтобы подзадорить парня.
— Умею, — ответил Проскурин твердо. — Два года учился, почти год работаю. Бригадир зря нас… мальчишками считает! — Парень обидчиво отвернулся. Ему и в самом деле было не больше восемнадцати.
— А ну-ка, покажи.
Мироненко оживился. Со строительством он знаком с детства. Его отец, крестьянин-безлошадник, был отличным плотником и кормил семью не столько землепашеством, сколько плотничным ремеслом. Отец выучил своему делу сына. Уже подростком младший Мироненко умело орудовал топором. А впоследствии, в годы первой пятилетки, Мироненко целиком отдался строительству. Он работал на многих стройках Сибири и владел не одной строительной специальностью.
Проскурин нерешительно посмотрел на Егорова. Тот кивнул: давай, мол, раз начальство приказывает.
Мироненко с Карповым наблюдали за молодым каменщиком. Егоров в качестве подручного подавал ему кирпичи.
