.
Обращаясь к киевским властям, Лжепетр явно намеревался, как прежде северяне, «искать царя Дмитрия» на Украине. Не прошло и нескольких недель, как кн. Г.К. Волконский и А. Иванов узнали, что вместо Украины самозванец появился в окрестностях Витебска и там пробыл более двух недель[335]. Изменения первоначального маршрута явно не было случайным. Несколько месяцев спустя именно из этих мест в Россию явился Лженагой, назвавшийся в Стародубе Северском «царем Дмитрием».
Василий Шуйский и его окружение затратили немало сил, чтобы выяснить, кто был Лжедмитрием II и какие силы за ним стояли, но, как показывает ретроспективный анализ окружных грамот царя в Поморье, московские власти постигла неудача. Во всех официальных документах самозванец неизменно назывался «Вором» или «цариком»[336]. Немногого добились и местные власти, допрашивая пленных тушинцев или получая сведения от шпионов. Сын боярский Андрей Палицын заявил, что «царевич Вор взят из Стародуба, а взяла его Литва». Другой сын боярский, Андрей Цыплетев, утверждал, что самозванец якобы сын князя Андрея Курбского. Литвин Лева подтвердил, что самозванец «не царевич прямой, а родиною неведомо откуда»[337]. Нетрудно заметить, что пленники не были осведомлены в делах Лжедмитрия II и не могли рассказать ничего определенного даже под угрозой смерти и повторяли старые басни о происхождении самозванца времен Лжедмитрия I. Заслуживают внимания показания бывшего рославльского воеводы Д.В. Горбатого-Мосальского — близкого родственника дворецкого кн. В.М. Рубца-Мосальского[338]. Он на пытке сообщил земским воеводам, что Вор — попов сын Митька «с Москвы с Арбату от Знамения Пречистые из-за конюшен… умышлял де и отпускал с Москвы кн. Василий Масальский»[339]. Анализ служебных назначений Д.В. Мосальского в 1607–1608 гг. показывает, что он непосредственно не участвовал в спектакле с объявлением самозванца в Стародубе и находился на воеводствах сначала в Рославле[340], затем в Костроме[341]. О московитском происхождении самозванца говорили К. Савицкий и К. Буссов, но они считали его бывшим секретарем Лжедмитрия I по имени Богдан или Иван, который бежал из Москвы после гибели хозяина, вероятно, путая самозванца с дьяком Б.И. Сутуповым[342]. Легендарные данные о московском происхождении самозванца и его бегстве из столицы, возможно, восходят к фактам биографий М.А. Молчанова и Б.И. Сутупова. Некоторые современники — А. Палицын, автор Пискаревского летописца и наемник М. Мархоцкий — также полагали, что самозванец был московитом — близким родственником стародубского сына боярского Гаврилы Веревкина. Однако эти люди также не были свидетелями первых шагов самозванца. Их версия, судя по всему, возникла вследствие активной роли Г. Веревкина в стародубском спектакле
