Микитка, уцепившись за возок и стоя сзади на полозьях рядом с Филатычем, приехал в Кремль, на боярский двор Бориса Фёдоровича.
Филатыч провёл Микитку в людскую избу, где стряпухи готовили еду для многочисленных дворовых людей. Здесь Филатыч, опустившись на лавку, поставил Микитку перед собой:
— Ну, сказывай-рассказывай: своей ли волей али чужой хитрецой ты попал к скоморохам?
Микитка рассказал, как в Москве его толпою оттёрли от саней, как он попал на мельницу, что близ Неглинного пруда, как он замерзал, а Прошка Сполох его снял, увёз на спине медведя и отогрел.
— В лесу бы я не заблудился, — говорил, всхлипывая, Микитка. — В лесу я все тропочки знаю. А Москва велика. Спрашивал я стрельцов, как пройти к князиньке Никите Петровичу, а они меня гнали: «Иди, откуда пришёл!»
— Боюсь, что тебя отстегают за побег… Не забывай, что своей воли холопской у тебя нет, — сказал Филатыч.
— Ты уж, Филатыч, его пожалей и не стегай! — заступились стряпухи.
— Только ради твоей матери да деда Касьяна — мы с ним не раз вместе на охоту ходили — я тебя перед боярином отстою. Тебе здесь особливое дело будет: на дудочке тебе играть не придётся, а начнёшь с другими ребятами к учёному дьяку ходить и делать всё, что тот прикажет. А теперь забирайся на печь и лежи там, как таракан, чтоб тебя и не слышно было!
Рано утром стряпухи накормили Микитку, а затем Филатыч повёл его с собой к крыльцу боярского дома.
Сюда пришли несколько мальчиков, среди них был Никита. Все пошли гурьбой через двор, держа в руках завёрнутые в красные платки рукописные книжицы. В тихом морозном воздухе звонко разносились их голоса:
— Сердитый наш мастер! Грозится учить нас, сыновей княжеских, как простых поповских сынков, — розгой и ремнём плётным! Я ему не дамся!
— И я не позволю сечь меня! Пусть сечёт холопов!
В глубине двора все остановились перед небольшой избой. Тускло светилось оконце, запорошённое снегом. Ребята взошли на крыльцо, стуча ногами, обивая снег. Но все как-то оробели, голоса стали глуше, говорить начали шёпотом. Постучали в дверь. Открыла её толстая женщина, выходившая с вёдрами.
— Входите, гости долгожданные, голуби желанные! — сказала она певучим голосом. — Сам в избе сидит и перья гусиные чинит.
