Наконец людей на улицах уже не стало видно; где-то, с разных сторон, стали перекликаться караульщики. Гулко постукивали палки по доскам, задребезжали трещотки.
Микитка плёлся один по улице. Вдруг впереди путь ему загородила решётка. Чёрная тень выступила из снега, и хриплый голос пробасил:
— Эй, кто идёт? Берегись, рубану!
Микитка опять бросился назад, попал в боковой переулок, вышел на площадь. Пройдя несколько шагов, он понял, что это не площадь, а засыпанная снегом река с тёмной полыньей посредине. С одной стороны глухо шумело колесо водяной мельницы и журчала где-то стекавшая вода.
Мальчик подошёл ближе. Около крыльца стояло несколько розвальней с кулями. Маленькие заиндевевшие лошади стояли неподвижно, низко опустив головы. Микитка заметил в стороне распряжённые сани с ворохом сена. Холод пробирал его, а в санях, казалось, так тихо и удобно укрыться от ветра. Осторожно забравшись в сани, Микитка зарылся в сено, свернулся калачиком и вскоре задремал под равномерный шум колеса мельницы и всплески падавшей воды.
Под, утро плеск колеса и глухой грохот на мельнице затихли. Микитка очнулся от странной тишины… В чистом неподвижном воздухе прозвучал маленький колокол. Второй звонкий удар, третий, четвёртый… Ещё удары, потом всё затихло. Послышались голоса совсем близко:
— Какой это колокол бьёт? Поди, не церковный?
— Это хитрое часомерье[10].
— На государевом дворе учёный мастер соорудил хитрейшую затею. Царь ему за то мешок серебра отсыпал. Часомерье вертится и звенит, в колокол бьёт и само размеряет и отстукивает часы дневные и ночные, а человека в нём не видать.
— А у нас на деревне пономарь зазвонит на колокольне — мы и знаем, что утро настало.
— А ежели проспит?
— Тогда за него петухи пропоют.
— Скоро и запрягать. Караульщики решётки отодвинут — тогда и поедем.
Голоса затихли, шаги проскрипели на крыльце, стукнула дверь на мельнице.
Микитка лежал в санях, боясь шевельнуться. Принесут мужики мешки с мукой — тогда его найдут. Добро, если только изругают, а то и побьют.
Осторожно выбрался мальчик из саней. В стороне раздался голос:
— Глянь-ка, Пахом! Кто-то в твоих санях шебаршит. Ещё гужи срежет…
Послышался топот шагов. Микитка вскочил, ощупью проскользнул вокруг мельницы, спустился по скату к воде и нашёл под сваями укромный уголок, не засыпанный снегом. Мужики сперва пошумели, потом угомонились.
Странный писк стал раздаваться около Микитки то в одном месте, то в другом. «Кто это? Крысы? Ещё загрызут!» Микитка уже ясно слышал шорох множества невидимых зверьков, бегавших вокруг него.
