Как же все это… по́шло!
И лживо, хотя я реально и сочувствую ему, и мне действительно очень жаль его дочь. Просто… иногда слова, даже правильные, бывают лишними. И пустыми.
Но что-то сказать, в конце концов, все же надо?
По крайней мере пока не стемнело вокруг. Ведь сидим же и дуемся друг на друга, как два мыша на крупу…
– Слушай, а я это… Я ведь из будущего.
Ни хрена себе разговор поддержал! Сам того не ожидая…
Он медленно повернулся ко мне.
– В смысле?
– В коромысле. Буквально из будущего. Из две тысячи пятнадцатого года.
Что называется, нашел подходящие слова для сочувствия. Ох уж эти мужики!
Он усмехнулся.
– Ну и… чего там? В будущем?
– Люди там. Разные. И голубые и красные. Живут-поживают, добра наживают.
– Это ты мне… байку сейчас рассказываешь? Сказочку?
– Да уж… по-другому и не назовешь. Только не сказка это. Быль что ни на есть самая настоящая.
Он развернулся ко мне уже всем корпусом.
– Постой-постой. Две тысячи пятнадцатый… Это… через тридцать лет, что ли?
– Ну.
– И что, коммунизм построили уже?
Я хмыкнул.
– Боюсь тебя огорчить…
– Значит, нет. Так… А ядерная война была? Или идет уже?
Настало время мне с удивлением на него уставиться.
– А ты что… так сразу мне и поверил?
– А ты врешь?
– Э-э… нет.
– Вот видишь? Значит, правильно, что поверил.
– Ну…
Он ненормальный?
А если бы я сказал, что с Марса прилетел? «А ты не врешь?» – «Ей богу, с Марса!». «Тогда ладно. Приветствую тебя, брат марсианский!» Это наивность или сумасшествие? После всего им пережитого… я бы даже и не удивился, если б дядька тронулся головой.
– А как там милиция? – продолжал он пытать меня на полном серьезе. – С преступностью как?
– С преступностью хорошо. С милицией… плохо.
– Как это?
На языке вертелась история про «ка́ком кверху», но сегодня я ему уже ее рассказывал. Поэтому сказал просто:
– Преступность растет. Невиданными темпами. Милиция… переименована в полицию.
– Вы совсем там, что ли, с дуба рухнули?
– Полностью с тобой согласен.
– Ну вы даете!
Я вздохнул.
– Если бы только это…
– Подожди!
Он вскочил со скамейки, огляделся вокруг.
– Чего ты? – встревожился я. – Санитаров выглядываешь?
– Пойдем.
– Куда?
– Тут кондитерская на Большой Морской есть хорошая. Попьем кофе с эклерами. Поговорим. Угощаю, студент.
– С чего такая щедрость?
– Ты мне жизнь спас, это во-первых. И рассказать должен очень много, это во-вторых.
– А ты прям точно ни на йоту не сомневаешься в моих словах?
Аниськин усмехнулся.
– Витек! Я же мент, как ты и сам говорил. Я вранье холкой чувствую. Всей своей шкурой. Все, что ты мне сейчас наворотил, – по подаче очень похоже на правду. Хоть мне самому и дико в этом признаваться. Так не врут! Поэтому мы сейчас сядем в кофейне, угостимся пирожными и ты выложишь мне все, что знаешь про эти грядущие тридцать лет. От и до.
