— И ты думаешь, что так и произошло в Фёдоровым? Система не сработала?
— Система, как раз очень даже хорошо, работает. Но в деле со Степаном (думаю, и не только с ним) необходимо учитывать, что систему обслуживают люди.
— Всё это лирика, философствование. Ты так и не объяснил, чем ты не доволен. Повторюсь, твой невиновный клиент оказался на свободе.
— А ты уверен в этом?
— В его алиби, конечно. У меня нет сомнений. — Самсонов взглянул на меня с прищуром. — Правда, сейчас видя твоё лицо, я убеждаюсь, что меня ждёт открытие, и ни одно.
— Возможно. — я задумался. — Не знаю, не нарушит ли это требование о сохранении адвокатской тайны.
— Ты знаешь — я могила. — спокойно ответил Самсонов, ожидая продолжения.
— Ладно, — я вздохнул, закурил и продолжил, — в этом деле изначально всё было неправильным. Как будто в кучу свалили мусор, не рассортировав его. В результате перед всеми оказался один обвиняемый — Степан Фёдоров. Это можно списать на халатность со стороны следователя (и она была, ты знаешь), но…
— Что «но»? — начал закипать Фёдор Петрович. — Сколько можно тянуть, бросай предисловия и переходи к сути!
— Первое с чем я столкнулся в этом деле, вернее, что у меня вызвало больше всего вопросов — мотив. То, что придумал Семёнов — смехотворно, из-за денег либо наркотиков Фёдоров убивать не стал бы. Конфликты и ссоры между ними — бред сумасшедшего. После разговора с Турчиновым и матерью Степана мы с тобой установили возможный мотив — личный. Степан был очень заинтересован в возвращении в семью кортика, который принадлежал его деду. Тот факт, что он солгал мне при встрече о том, что мало интересовался своей роднёй только подтверждает это (Фёдоров-младший не хотел сообщать кому-либо о наличии у него неприязни к Костомарову).
— Этого мало для обвинительного приговора.
— В том-то и дело, — усмехнулся я, — притом к этому времени мы с тобой установили, что показания Селемякиной и Костина не соответствуют действительности. С одной стороны — Степан не был на месте происшествия, с другой — причина для убийства у него была.
— К чему ты клонишь? — Самсонов посмотрел на меня заинтересовано.
— Алиби, мы создали алиби Фёдорову.
— Как так создали? Ты же сам видел фотографии, сам разговаривал со Шкловой! Какие могут быть сомнения?!
— Сомнения? — переспросил я. — Их у меня нет. Алиби — липа, искусно мной представленная таким образом, что даже ты поверил.
— Ты с ума сошёл! Вячеслав, поставь бокал с коньяком, успокойся.
