— Доброе утро, Олег Николаевич. — первым поздоровался Сапун.
— Для кого-то, может быть, и доброе. — хмуро ответил Ковтун.
— А что случилось? — с улыбкой спросил прокурор.
— Не нравится мне дело Фёдорова.
— Чем же?
— Тем, что доказательств его вины маловато.
— Ну и что? Не такие дела рассматривали. — спокойно отреагировал Сапун.
— Да? Для того, чтобы человека посадить необходимо что-то овеществлённое, материальное. Это ведь как в браке, без таких вещей, детей не будет. — без улыбки отреагировал на реплику прокурора судья.
— Есть у нас доказательства и ребёночек есть. — думая, что продолжает шутку, сказал Юрий Кириллович.
— Ошибаешься, у твоего, как ты назвал, ребёночка, теперь очень много сводных, а то и родных братьев.
— Не понял. — озадаченно сказал Сапун.
— Ты с экспертизой знакомился?
— Нет.
— Так познакомься, у нас с тобой процесс через полчаса. Следовало бы готовиться к делам. — сердито сделал замечание Ковтун.
— Что там может быть такого, испортившее ваше настроение?
— Сходи, почитай и узнаешь. — совсем сердито ответил судья. — Ладно, пойду я, необходимо к судебному заседанию готовиться.
— До встречи. — задумчиво проводил взглядом уходившего Ковтуна государственный обвинитель. — Хм.
Сапун Юрий Кириллович глупцом не был, поэтому направился к помощнику судьи, благо её кабинет располагался на этом же этаже. Слова Ковтуна заставляли задуматься, и не только они. Два дня назад к Сапуну пришёл следователь Семёнов. Его Юрий Кириллович знал давно — сам начинал со следователя. Оба вместе работали, и затем неоднократно сталкивались. Относясь друг к другу с уважением, друзьями они не стали, но при решении рабочих вопросов всегда разговаривали на одном языке. И вдруг у Семёнова сменилась риторика. Поразительно! Он стал убеждать Сапуна в том, что в деле Фёдорова не всё однозначно, вероятно (только вероятно) тот не виноват, а настоящий убийца ходит на свободе. Семёнов был честен и рассказал всё (всё, что считал нужным, как для себя решил Сапун): и про допрос Селемякиной, и про экспертизу, и про Костина, а главное про Фирсова. Слова следователя Сапуна нисколько не убедили, менять свою позицию по делу он не собирался. Разговору с Семёновым он не придал сильного значения, но информацию принял. Теперь вот и председательствующий озвучивает свои сомнения, что тоже редкость. Оба, и Семёнов, и Ковтун в жалости к преступникам никогда уличены не были, как и во взяточничестве, продажности. Значит, что-то тут не то.
