— Хорошо. А сам ты чем собираешься заняться?
— Хочу встретиться с Турчиновым, есть у меня к нему вопросы.
— Что-то ещё знаешь?
— Фёдор Петрович, не ты один умеешь добывать интересные сведения. — не стал я раскрывать всех карт старому оперу.
— Вячеслав, если Селемякина видела Фёдорова, то, может быть, зря мы так надрываемся. Получается, он реальный убийца.
— Петрович, мы с тобой обсуждали этот вопрос. Статус убийцы он приобретёт только при наличии доказательств, которых сейчас нет.
— Если мы их добудем.
— А мы не можем этого сделать, даже если они у нас будут. — я ухмыльнулся.
— Как это?
— Очень просто. Адвокат не вправе заниматься сбором доказательств. Мы можем что-то найти и принести следователю или суду, а те сами решают, имеет это отношение к делу или нет. Поэтому я смело могу отдать им то, что считаю нужным, остальное оставить. Никто не заставит меня раскрыть карты, если я этого не захочу.
— Тогда преступник может уйти от ответственности.
— Может, но я защитник, а не обвинитель. Эту тему мы с тобой уже обсуждали.
— В таком случае всё? — Самсонов ставил точку в разговоре, хотя было видно, что он недоволен, его взгляд на этот вопрос был полностью противоположным. Что ж, каждому своё.
— Да. Пойду я.
Мы распрощались, после чего я направился домой, решив сделать перерыв на день-два: следовало обдумать всё, переварить и спланировать.
10 февраля 2020 года, у здания суда.
Сергей Иосифович Гофман вышел из зала суда и покинул храм правосудия в расстроенных чувствах. Из равновесия его вывело не то, что он выглядел полным дураком перед судом (всякое в жизни случается, перед начальством бывает приходится из себя такого идиота изображать, что диву даешься), не то, что наружу вылезли очевидные нарушения закона при проведении им экспертизы и подготовке заключения (такое было возможно, он был к этому готов), даже не то, что в ближайшей перспективе его ждали проблемы на работе, а, возможно, и увольнение, а то, что его предали. Это ощущение и непонимание причин такого поведения Семёнова, которого он считал другом, для Гофмана было нестерпимым. Ещё в войну он отличался тем, что никогда не скрывался от опасности. Сейчас такой опасностью для него являлась потеря друга, поэтому, не откладывая дело в долгий ящик, он позвонил Семёнову и назначил ему встречу в городском парке на Набережной. Со следователем Гофман хотел поговорить наедине, чтобы их никто не побеспокоил и, главное, не прервал разговор, который был очень важен для эксперта
