— Да-да, приезжий, — поспешил согласиться. — Вы расскажите подробно, пожалуйста. И руль покрепче держите.
— Ах да, конечно, — спохватился возничий. — Простите… да тут и рассказывать-то нечего. Почти четыре месяца назад единственные на весь Лорнак верфи сгорели, ну а с ними и все корабли, что стояли на ремонте. Вот теперь маги и аристократы со всей страны съезжаются, смотрят на то, что произошло, и жертвуют деньги на строительство…
— Просто вот так жертвуют?
— Говорят, что просто. Понятно, что какая-то доля верфей им принадлежать теперь будет, обслуживание личных кораблей вне очереди и всё-такое. Я вообще считаю, что кто-то специально так подстроил, чтобы теперь казаться «хорошим парнем». Кому эти корабли нужны, когда есть такое замечательное средство передвижения, как самоходная повозка. Эх, вот денег подкоплю и через три-четыре года, глядишь, смогу позволить себе простенький автомёбиус…
Мысли возницы понеслись вскачь, а я прикинул в голове предложенный вариант и практически сразу же его отмёл. Небольшие сделанные в уме вычисления показали, что если кто-то и хотел обслуживаться «вне очереди», то ему было многократно дешевле дать на руку мастерам в ночную смену или же купить официальное право через городские службы. Нет, возница явно не обучен не только «изысканным словам», но и азам математики.
Повозка резко дёрнулась, и я с удивлением посмотрел вперёд на столпившуюся вереницу транспорта, ругань фурманов, недовольство прохожих.
— Ох, простите, господин! Там у автомёбиуса колесо отвалилось, и теперь мы застряли на полчаса, не меньше. Но если хотите, могу немного сдать назад. Ещё не поздно объехать через соседнюю улицу…
— Старую Липовую? — произнёс я, отметив, как непроизвольно напрягся.
— О, вы так хорошо ориентируетесь в Лорнаке для приезжего! Хотя, что это я? Там же самая лучшая галерея искусств! Да-да, через Старую Липовую…
— Нет, спасибо, не стоит, — ответил слегка одеревеневшим голосом. — Тут… так замечательно и яркое солнце, что, пожалуй, постоим, подождём, когда прикрутят колесо.
Возница, прищурившись, глянул на небо, тяжело вздохнул, но возражать не стал.
К верфям мужчина довёз меня уже в полном молчании. Больше про судостроительную мастерскую он не заговаривал, а я его ни о чём и не спрашивал. Бросил в протянутую руку несколько синнитов и решительно вошёл через покрытую копотью дверь.
Высокие обугленные стены, перепачканные сажей плиты и колонны, остатки многочисленных остовов кораблей, которые теперь легче было полностью потопить или сжечь дотла, чем отремонтировать. Я вышел во внутренний дверь и наблюдал, как рабочие то там, то тут что-то выносили, складывали в кучи горелые деревяшки, откладывали сохранившиеся инструменты в сторону, лопатами скидывали угли и сажу в пузатые бочки, окантованные металлическими кольцами. Несмотря на то, что прошло уже несколько месяцев, люди работали и всё ещё разгребали последствия взрыва.
