В глубине души Константин бабушку понимал, несмотря на то что через два разговора на третий уговаривал ее перестать упрямиться. Самарканд, несмотря на все его недостатки и самостийные закидоны местных властей, был теплым, уютным и несуетливым городом. А Москва была городом больших возможностей и радужных перспектив, но тепла и уюта ей явно недоставало. В огромном городе было только одно место, в котором Константину было тепло и уютно — его драгоценная медсанчасть. Проходя по коридорам, Константин часто цитировал про себя Шекспира: «И как хорош тот новый мир, где есть такие люди!».[21]
Глава восьмая
Без копейки рубля не бывает
Бабушка учила относиться к госпоже удаче с уважением. Если жизнь посылает тебе какое-то благо, пусть, даже и незначительное, то нельзя от него отказываться. Нужно принимать, с благодарностью, иначе удача от тебя отвернется. Как говорят — копейка рубль бережет и без копейки рубля не бывает.
— Давай и веревочку! и веревочка в дороге пригодится,[22] — поддевала мама.
— А хоть бы и веревочка! — сердилась бабушка. — Без веревочки иногда тоже зарез.
Рачительностью Константин пошел в бабушку. Именно что рачительностью, а не скупердяйством и не стремлением подгрести все, под себя. Чужого нам не надо, но что в руки пришло, того уж не выроним…
Одноклассник Лешка Бутаковский, получивший за привычку смотреть исподлобья кличку Буйвол, объявился вскоре после публикации статьи в «Московском сплетнике». Рассказал, что в Москве живет уже третий год, занимается кредитами и не бедствует. Про кредиты Константин уточнять не стал, зная, что у обналичивания денег много пристойных имен, но о своей работе рассказывал охотно и даже устроил Лешке экскурсию по медсанчасти. Устроил не без умысла — пусть посмотрит и расскажет знакомым, рекламы же много не бывает. Лешка был упакован богато и прикатил на новенькой «Ауди», а у состоятельного человека и окружение соответствующее.
Завершилась экскурсия посиделками в кабинете главного врача. Рабочий день близился к концу, все дела сделаны-переделаны — самое время немного расслабиться. Поскольку оба были за рулем, а также из ностальгических побуждений пили зеленый чай, заваренный по-самаркандски — четыре чайные ложки с верхом на литр кипятка. Такой чай и после жирного плова пить приятно и под сладости, потому что его горечь не дает возникнуть ощущению приторности. Халву, нават[23] и засахаренные орехи привез Лешка, а правильный чай, без всех этих новомодных жасминово-мятных извращений Константин держал в кабинете всегда вместе с обычным черным чаем в пакетиках и двумя видами кофе — растворимым и молотым. В компании Шарифа Насировича, а также для того, чтобы взбодриться, Константин пил зеленый чай, а под настроение баловался сладким растворимым кофе. Черный чай и молотый кофе предназначались для посетителей. Ассортимент крепких напитков был скромным, но достойным — хорошая водка, всегда ледяная, хороший коньяк, выдержанный односолодовый вискарь.
