— Ты хорошо спал? Я даже не слышала, как ты лег…
Я молча поцеловал ее.
Вечером того же дня началось расследование. Повсюду только и говорили что о несчастном случае на дамбе Гуа. Еще через день газеты поместили фотографию Мириам. Рыбаки обшарили весь залив. Я сидел тихо. Съездил за своей машиной. Разобрал чемоданы. Все свое время я проводил у постели Элианы: от своего последнего приступа она оправлялась очень медленно.
— Ты выздоровеешь, — твердил я, — тебе уже гораздо лучше.
Здоровье Элианы было моим единственным воздаянием и оправданием тоже. Мне было необходимо это утешение, потому что я вновь и вновь проживал сцену на дамбе. Да что я говорю? Все события этой весны я пересматривал вновь одно за другим. Мириам умерла, исчезло ее отравляющее воздействие, и я больше уже ничего не понимал. Все, что казалось мне бесспорным, теперь представлялось сомнительным. Потому я и взялся за перо. Писал я как одержимый — не только послеобеденными часами, когда Элиана спала, но и ночами… Элиана со свойственным всем больным эгоизмом не обращала внимания на мое искаженное мукой лицо. Она прилагала все силы, чтобы выздороветь. Она начала смеяться, шутить. А я? Я судил себя. И я себя казнил. Я мог бы постараться обо всем позабыть. Следствие завершилось. Тело Мириам пока не нашли. «Дофину^ доставили в Бовуар. Я видел, как ее везли туда, всю в тине. Газеты перестали писать о несчастном случае. Никто не пришел ко мне с вопросами. Да, конечно, я мог бы все забыть. Но рассказ, доведенный мною до конца, повергает меня в отчаяние. Я не забыл ни единой детали. Откуда появилось ощущение, что я что-то упустил или не так истолковал то или иное событие, те или иные обстоятельства?! Подлинная моя вина именно в этом! Я знал, что Мириам хотела убить Элиану. Я видел колодец с веревками спасателей. Видел открытый люк. Видел забинтованную щиколотку Мириам. Видел Элиану почти что при смерти. А потом Мириам утонула на моих глазах. Она звала меня четырежды, и как бы это сказать? Если бы она была той, за кого я ее принимал, она бы не звала меня таким голосом — голосом, которому я верил до последней минуты. Вы прочтете мой рассказ. Возможно, вы поймете то, в чем я не сумел разобраться. Я принял решение. Я пойду и сознаюсь. Это необходимо. Чемодан я приготовил. Он у меня в машине. Я уеду поспешно, как уезжаю обычно по субботам. Перед отъездом поцелую Элиану. Потом отправлюсь в Нант и стану узником. Я дал погибнуть Мириам, чтобы защитить Элиану.
