Я толкнул калитку. Дом был, как всегда, молчалив и показался мне неприветливым — до этого я неприветливости не замечал. Я обошел его кругом. Дверь в прачечную была приоткрытой. Неужели гепард сбежал? Я пустился к прачечной со всех ног, в ужасе осознавая, как прав был Мург, когда предостерегал меня. И застыл на пороге. Ронга, наклонившись к Ньетэ, гладила ее, напевая тягучую монотонную мелодию. Увидев меня, она не шевельнулась и только удержала готовую вскочить Ньетэ. К ним вошел враг.
— Отпустите ее, — сказал я.
— Я запрещаю вам ее убивать.
— Я не собираюсь причинять ей никакого зла.
Ронга вглядывалась в меня тревожно и недоверчиво. Наблюдала за мной и Ньетэ. Я показал, что в руках у меня ничего нет.
— Вот, вы же видите.
— А потом вы ее послушаетесь, — сказала Ронга. — Вы ее всегда слушаетесь.
Я присел с другой стороны от гепарда и стал осторожно ощупывать его бок.
— Убивать — не моя профессия, и госпожа Хеллер мне не указ.
Но Ронга все еще была настороже. Пожав плечами, я продолжил осмотр Ньетэ. Когда я прикоснулся к ее животу, она напряглась и зрачки у нее расширились. Знакомые симптомы: расстройство пищеварения, газы, боли в желудке. Классика.
— Она много пьет?
— Много, — ответила Ронга.
— На вас злится?
— Никогда.
Кончиком пальца я прикоснулся к носу гепарда — горячий, температура повышена. Ронга следила за моими движениями с тем же вниманием, что и Ньетэ. Она понемногу успокаивалась, но тревога готова была появиться каждую секунду в ее настороженных глазах.
— Ньетэ необходим режим, и ничего больше, сказал я. — Животное деликатное, ухаживать нужно, как за борзой.
— Попробуйте ей это объяснить! — Ронга указала подбородком в сторону дома. — Стоит мне раскрыть рот, как она меня выгоняет. Она — плохая женщина.
Ронга смотрела на меня с вызовом, но я промолчал. Вдруг Ронга схватила меня за руку и потянула к себе над лежащей Ньетэ, она плакала, широкое ее лицо исказила гримаса боли.
— Спасите ее, господин Рошель, — умоляла она. — Я не хочу, чтобы она умерла. Что со мной будет без Ньетэ?
— Обещаю сделать все, что в моих силах, — сказал я. — Но если госпожа Хеллер заупрямится…
— Знаю. Вот уже два дня к ней и близко не подойдешь.
Ронга искала платок, чтобы вытереть лицо, и улыбалась сквозь слезы Ньетэ.
— Спи, спи, — шептала она. — Ничего с тобой не сделают, мое сокровище!
Она встала, прислушалась и пошла закрыть дверь. Как же несправедливо я судил о ней! Она добрая, сердечная, жестокость Мириам ее возмущает. Я почувствовал, что она неожиданно обрадовалась, когда я назвал Мириам госпожой Хеллер. Мое поведение она не одобряла, но теперь готова была мне поверить. Я пощекотал шею Ньетэ под тяжелыми челюстями. Я тоже любил это животное, но ситуация представлялась мне безысходной. Мириам была вправе пригласить моего коллегу из Порника и на свой лад объяснить происшедшее. Если она заупрямится, Ньетэ обречена.
