— Но как это могло произойти? — спросил я. (Этот вопрос не давал мне покоя.)
— Понятия не имею. Тревогу поднял ваш пес. Он лаял так громко, что пришла соседка. Пес с лаем носился вокруг сруба. Тогда соседка заглянула в колодец и увидела вашу жену, которая еще барахталась… Впрочем, об этом лучше меня расскажет вам она сама. Телефоном она пользоваться не умеет. Она чуть с ума не сошла — никого рядом. Тогда она побежала к Пейюссо… Их сын вскочил на свой мопед и поехал за мной. А время-то шло. Можете себе представить. А у меня еще был больной, которого я не мог сразу бросить. В общем, все было против нас. По счастью, в табачной лавке малыш Пейюссо нашел подмогу.
Малле вновь подошел к Элиане, и мы перевернули ее на живот.
— Все обойдется, — сказал он. — Из нее вышла вся вода.
Видно, он так перепугался, что теперь говорил без остановки.
— Идите приготовьте грелки. Ей только бронхита не хватало.
Элиана судорожно икнула.
— Поторопитесь, — прикрикнул на меня Малле.
Я вышел и поблагодарил всех, кто пришел. Мне не терпелось остаться одному, чтобы расспросить Элиану. Раз уж я решил говорить все без утайки, я должен подчеркнуть и эту деталь. Несмотря на все мои страдания, мозг мне буравила одна мысль: узнать, что же произошло. Почему колодец?.. Я был бы меньше потрясен, если бы Элиану, к примеру, сбил автомобиль. Но колодец! Это было так необъяснимо, так ужасно. Я заверил всех, что Элиана вне опасности. Участие этих людей согревало мне душу, но их любопытство раздражало. Тут я подумал о Мириам, о том, как она обрадуется, узнав, что та, кого она называла «другой», была на волосок от смерти; и здесь-то, в этом вестибюле, где говорили все сразу, я осознал, что Мириам действительно имеет права на меня и если бы Элиана умерла… Отмщение, стыд, некое головокружительное прозрение — и я в кратчайший миг обнаружил, кто я: я — виновный. Я вернулся. Доктор поддерживал Элиану — она уже открыла глаза и теперь смотрела на меня. Я разразился рыданиями. Знаю, сколь условно это выражение, и тем не менее не нахожу лучшего. Судороги сотрясали мне грудь; зло покидало меня. Я вновь мог выдерживать ее взгляд, в который возвращалась жизнь, еще неуверенно, как если бы Элиана не узнавала мир, где только что проснулась. Я не решался ее обнять. Я не мог оторваться от этих глаз, которые, казалось, что-то искали.
— Это ваш муж, — сказал Малле.
Я опустился подле нее на колени. Она повернула ко мне голову.
— Франсуа, — еле слышно прошептали ее губы. — Как я испугалась… Не уходи.
