— Я все думаю, — вдруг произнесла Мириам, — каковы твои намерения.
— Мои намерения?
— Я премного польщена статусом твоей второй жены, но мы не в Африке, ты сам частенько мне об этом напоминаешь.
Я вспомнил слова Виаля, и она увидела меня в положении обороняющегося, что усилило ее гнев.
— Ты утверждаешь, что любишь меня… меня одну. В таком случае что ты собираешься делать? Сегодня, знаешь ли, на фаворитках женятся.
— Ты хочешь, чтобы..?
— А почему бы нет? В конце концов, мне надоело быть той, которую навещают украдкой, два часа в день, ни в коем случае не больше — а то, не дай Бог, та, другая, узнает. Пусть и она немного помучается! Милый мой Франсуа, ты хочешь все взять, ничего не отдав. Ты словно дитя. Сожалею, но я так больше не играю.
Ньетэ, встревоженная, уселась, полагая, что Мириам сердится на нее. Я же пытался сдерживаться, но она попала в самую уязвимую точку. Я был не прав. Я проиграл еще до схватки и потому был полон решимости причинить ей боль. Все же я попытался найти доводы.
— Неужели ты думаешь, что я все не взвесил? — сказал я. — К счастью, я вижу дальше, чем ты. Прежде всего, у меня не так много денег. А потом, куда я, по-твоему, перееду?..
— Франция, Франция! Что я тут забыла? Мы поедем в Браззавиль, вот и все. Уверяю, там для тебя найдется работа. А если ее будет слишком много, я помогу тебе. Я знаю кое-что, научу и тебя. Африке есть еще чем тебя удивить.
— Но деньги?
— А это что?
Мириам обвела рукой развешанные по стенам картины.
— Это стоит дорого, — заявила она. — Возможно, я буду зарабатывать больше тебя.
— Нет, — сказал я. — Мой ответ: нет.
Я ждал взрыва. Но наступила, напротив, жуткая тишина.
— Хорошо, — произнесла наконец Мириам. — Как пожелаешь. Но предупреждаю тебя…
Я перебил ее. Голос у меня, несмотря на все мои усилия, вибрировал.
— Это я тебя предупреждаю. Разводиться я не буду. Тебя потянуло ко мне, меня — к тебе… Это касается только нас двоих. Это наше частное дело, и я не понимаю, почему я…
— Франсуа!
Она выкрикнула мое имя. Глаза ее наполнились слезами — так порез наполняется кровью.
— Прости… — пробормотал я. — Я люблю тебя, Мириам. Но пойми: я не свободен. Меня держит все: профессия, этот край…
— Жена.
— Да. Элиана тоже. Дай мне время, хорошо?.. И не говори больше так часто о ней. Оставь ее в покое… Мало-помалу я во всем этом разберусь. Я человек привычек. Меня не надо торопить. Договорились, Мириам?
Я протянул ей руку. Она положила в нее свою ладонь, но я чувствовал, что гнев в ней бушует по-прежнему. Мы побыли так некоторое время, словно противники, подписавшие перемирие. Вернется ли когда-нибудь мир? В этот день я пробыл у Мириам дольше обычного, всматриваясь в ее лицо. Оно оставалось непроницаемым, как маска. Я уехал в подавленном настроении, и меня едва не остановило море. Последние метров сто я ехал в воде по самый картер. Вконец измотанный, я вышел из машины и сел на песчаную дюну, прерывисто дыша, словно пересек Гуа вприпрыжку. Дорога исчезла, а с нею порвалась и нить, что связывала меня с островом. Мне захотелось, чтобы море никогда больше не отступало, чтобы нас с Мириам навсегда разделило это бурное течение, в которое пикировали за добычей чайки. Я откинулся на спину и, глядя в небо, попытался представить себе жизнь с Мириам: несколько месяцев любви и ссор, а потом она от меня устанет… А жизнь с Элианой? Годы и годы молчания!.. Выбор примерно как между морем и болотом. Я поднялся: впереди прилив отдалил горизонт, позади плоская равнина зелеными и голубыми лоскутами простиралась до далеких колоколен высотой с палец. Совсем близко возвышался мой дом. Чересчур большие для меня силы тянули меня с той и с другой стороны. Мириам права. Я всего лишь заблудившийся ребенок, которому страшно.
