Превратившийся в лохмотья богатый наряд остался висеть на мне изорванной тряпкой только за счёт уцелевших рукавов, никак не скрывая от кайгена всего, что ему хотелось увидеть.
Стискивая кулаки и прерывисто дыша, я вжималась в стену, в тщетной попытке спрятаться от его тяжёлого взгляда. Он бесстыже скользил по моей обнажённой груди, плечам и животу, и в его тёмно-синей глубине вспыхивало что-то такое, от чего у меня на затылке шевелились волосы.
Пальцы мужа вдруг бесцеремонно коснулись белёсых сморщенных рубцов, оставшихся после ожогов на моих шее и плече, чуть тронули шрамы на локте и боку, а потом кайген выдохнул что-то совершенно мне непонятное и странное:
- Эскатэра...
Резко сдёрнув с моей правой руки перчатку, он взял в свою ладонь мои изуродованные пальцы, разглядывая их долго и внимательно, а затем посмотрел на меня в упор - глаза в глаза. Я ожидала увидеть там отвращение и гадливость, а заметила лишь какую-то задумчивую растерянность, словно глядя на меня, кайген сожалел не о том, какая обезображенная женщина ему досталась, а о том, что случилось это по его вине.
Он смотрел так долго, что меня начало трясти. Не знаю отчего - от страха, холода или стыда. Я первый раз в жизни стояла перед мужчиной в таком виде. И захлёстывающая меня паника грозила перерасти в истерику. К горлу подкатывал едкий ком, а в груди нещадно пекло. Клянусь, если бы у меня сейчас была возможность использовать магию, я бы ударила ей по кайгену со всей силы, столь близка я была к отчаянному безумству.
Шумно и резко выдохнув, муж отпустил мою руку и отступил, неотрывно глядя в мои широко распахнутые глаза. Медленно и мягко, словно огромный гибкий зверь, он прошёлся по комнате, и, дойдя до кровати, откинул в сторону покрывающий её мех, задумчиво уставившись на застланные под ним расшитые льняные простыни.
Сердце моё тарахтело, как барабанящий по пеньку заяц. Дыхание перехватывало, и я следила за каждым движением мужчины пытаясь предугадать, что он сделает в следующий миг.
Глупо, потому что я всё равно бы не угадала. Кайген каждый раз своими поступками вводил меня в ступор. Этот мужчина был непредсказуем, как шторм или гроза.
Подняв с пола свой кожаный пояс, он вынул из прикреплённого к нему чехла нож и, к моему полному шоку, вспорол себе лезвием ладонь.
Вытянув над постелью руку, муж залил белую простынь своей кровью, и пока я мучительно соображала, зачем он это сделал, кайген неспешно двинулся в мою сторону.
