- А если у женщины нет ни дома, ни родителей?
Кайген сердито стукнул по столу ладонью и, повернувшись ко мне выцедил:
- В таком случае её в свой халле* забирает оэн, которому она присягнёт в верности!
- Халле... Оэн... - многозначительно кивая, протянула я. - А оэн это что? - изобразила удивление, точно помня, что сородичи именно так называли мужа.
- Кто! - гаркнул, поправляя меня он. - Оэн - это глава клана!
- То есть, ты у нас глава клана? - снова не давая ему опустить в суп ложку, вопросительно приподняла брови я, и кайген озверел.
- Да, женщина, я - глава клана! - сердито щурясь и жёстко чеканя слова, заявил он. - И запомни: меня не принято перебивать или задавать мне вопросы, когда я ем!
Непринято, значит... Это замечательно!
- Надо же, а я думала, кайгены не едят и по нужде не ходят, раз другим не предлагают!
Думаю, муж прекрасно понял, в чей огород я бросила этот камень. В его синих глазах полыхнуло гневное пламя, но я лишь упрямо приподняла подбородок, не желая давать слабину. Хотя, если честно, на самом деле мне было страшно. Один удар - и этот мрачный громила сломает мне челюсть, чтобы я наконец заткнулась и больше его не раздражала.
Несколько гнетущих мгновений тишины мы кромсали друг друга взглядами, пока кайген раздражённо не выдал:
- Кажется, голодная ты меньше разговариваешь. Я запомню.
То есть он меня ещё и голодом морить обещает?!
- И сразу же забудь! - ехидно возразила я, в который раз мешая ему спокойно поесть - Если по твоей вине я заболею и умру, следом за мной окочурится и твой любимый дильфар!
На скулах кайгена задвигались узлы желваков. Взбешённо подхватив тарелку с остывшей похлёбкой, он пересел от меня на другой конец стола, напоследок одарив коротким неприязненным взглядом.
Можно подумать я расстроилась! Я его сидеть рядом с собой и не приглашала!
Наше напряжённое молчание нарушил явившийся на кухню тот самый Ормунд, которого муж послал за тёплыми вещами.
В руках голубоглазый кайген держал скрученную шубу, развернув которую, он быстро достал и поставил передо мной на пол лохматые меховые сапоги, похожие на два волосатых пенька. Первый раз видела что-то подобное. И хотя сапоги выглядели смешными, внутри у них оказался толстый тёплый ворс, греющий словно печка.
По моим окоченевшим ногам поползли мурашки, стоило засунуть ступни в принесённую обувь, и от блаженства захотелось помурлыкать довольной кошкой.
