Кайген чуть прищурился и небрежно уточнил:
- А разве я отдавал кому-то подобное распоряжение?
Растерянно моргнув, Исгирда нервно заправила за ухо рыжую прядь волос и пояснила:
- Сигрид сказала, что сейчас соберётся раад, вот я и подумала, что твоя эль- манна...
- Она останется здесь, не дал ей договорить муж, и мы Исгирдой слаженно замерли, молча пялясь на кайгена.
Что этот дикарь опять задумал? И зачем мне следует присутствовать при собрании какого-то раада? Ведь явно до этого женщин на него не пускали, раз мне даже тарелку не удосужились принести.
Немного поразмыслить и проанализировать, что происходит я не успела. Муж демонстративно подвинул ко мне свою порцию и, вручив ложку, приказал:
- Ешь!
Причём сказано это было так, что сразу стало понятно - откажусь, и он меня в этой похлёбке утопит, на радость Исгирде и остальным обитателям своего халле.
- Пусть принесут мне горячее, - спокойно глядя на, кажется, обескураженную его словами мать, выдал он, после чего перегнулся через стол и подвинул ко мне большое блюдо с пирожками, стоящее на другом краю.
И при этом у него на лбу было написано ехидное: «Всё как ты просила» Издевался. Долго он мне ещё эти пироги вспоминать будет? Я конечно больше одного не съем, но чтобы отбить ему желание потешаться надо мной, возьму - и принципиально понадкусываю все.
Шутки шутками, но поступки кайгена всё чаще начинали ставить меня в тупик. С одной стороны то, что он сейчас сделал, было очень похоже на проявление заботы, что ли - грубой, неуклюжей, в достойной медведя манере, а с другой... Указать женщине, считающей себя здесь полноправной хозяйкой, при мне её место, было не то чтобы бестактно, а скорее глупо. Неужели он полагал, что местные манны относиться ко мне после такого станут с почтением? Я лучше других знала, что уважение завоёвывается не статусом и именем, а поступками. В школе магов соученики ко мне, как к дочери Эурезы, достаточно долго присматривались, прежде чем поняли, что я не считаю себя какой-то особенной из-за своего высокого положения, и не нуждаюсь ни в привилегиях, ни поблажках.
В заступничестве мужа я тоже не нуждалась. Думать о том, придусь ли я здесь ко двору, надо было, когда на мне женился.
А сейчас я бы лучше поела на кухне вместе со всеми женщинами, раз так было принято, но подняться и уйти в данном случае, выглядело бы, как открытый вызов кайгену. Воевать с ним мне не хотелось. Но не потому, что я его боялась. Просто не видела в этом никакого смысла. Зачем усложнять себе и без того несладкую жизнь?
