.
В 1966 году, когда началось продвижение закона о защите лабораторных животных, представители Американской ассоциации ветеринарной медицины заявили перед комиссиями Конгресса, что они приветствуют принятие закона против кражи животных для последующей продажи их в лаборатории, однако выступают против лицензирования и регулирования исследовательских организаций, поскольку это может помешать развитию науки. В статье, опубликованной в журнале Journal of the American Veterinary Medical Association, говорилось, что «смысл существования профессии ветеринара – это прежде всего благополучие человека, а не животных, стоящих на более низких ступенях»[122]. После столь яркой иллюстрации видизма никто уже не усомнится в том, что ветеринары входили в число многих исследовательских коллективов, ставивших упомянутые выше эксперименты. Вспомним, например, описание платформы PEP на с. 79 этой книги и эксперимент, в котором обезьян травили нервно-паралитическим газом зоманом. В отчете, из которого взято описание, говорится: «Уход за животными осуществлялся ветеринарным подразделением Школы аэрокосмической медицины ВВС США».
По всей Америке ветеринары «осуществляют уход за животными», которые подвергаются бессмысленным пыткам. Но для этого ли нужна профессия ветеринара? (Впрочем, для них еще не все потеряно: учреждена новая ветеринарная организация в поддержку исследователей и студентов, которые стремятся к этичному обращению с животными разных видов.)
Как только некий подход к опытам на животных становится общепринятым в той или иной области науки, дальше процесс идет сам собой и остановить его трудно. Эксперименты на животных поощряются не только публикациями и регалиями, но и премиями, а также грантами на проведение дальнейших опытов. Если вы предлагаете новые эксперименты с участием животных, то люди, отвечающие за финансирование исследований, обязательно поддержат инициативу, если в прошлом они уже спонсировали другие эксперименты на животных. Новые методы – без использования животных – покажутся им непонятными и будут иметь меньше шансов на финансовую поддержку.
Все это объясняет, почему людям со стороны не так легко понять смысл исследований, проводимых в стенах университетов. Вероятно, поначалу ученые и исследователи стремились решать важнейшие проблемы и не хотели отвлекаться на посторонние темы. Несомненно, некоторыми из них до сих пор движут идеи всеобщего блага. Однако слишком часто академические исследования увязают в мелочах, поскольку главные вопросы уже хорошо изучены и либо решены, либо признаны слишком сложными. Поэтому исследователи сходят с проторенных дорог в поисках иных сфер, где полученные результаты гарантированно будут новыми, хотя связь с важной проблемой при этом может быть крайне слабой. Как мы знаем, экспериментаторы и сами нередко признают, что похожие опыты уже неоднократно проводились, а их собственные новшества незначительны; при этом чаще всего научная статья завершается выводом: «Требуются дальнейшие исследования».
