Валерий Гергиев. Симфония жизни | страница 48



– О чем ты говоришь?! Японский премьер только и твердит, что считает спасение похищенных приоритетной задачей, но разве проблема разрешилась? Может, хотя бы надежда появилась? Конечно же – нет! Кто-то должен что-то предпринять. Я не знаю, даст ли выступление Нью-Йоркского оркестра какой-либо конкретный результат. Но ведь если не попытаться, я этого точно никогда и не узнаю!

Я вновь попытался отговорить ее от поездки:

– Вокруг полно фанатиков, которые могут представлять угрозу твоей безопасности!

– Когда началась шумиха вокруг наследства, мне тоже говорили, что я в опасности. Каким бы ни был итог, я это сделаю!

В результате гастроли Нью-Йоркского филармонического оркестра в Пхеньяне состоялись при ее финансировании. Она тоже поехала. Однако генсек Ким Чен Ир не показался на выступлении, а в отношениях между КНДР, с одной стороны, и США и Японией – с другой, никаких изменений не последовало.

Вообще Ческина не любила публичности, но по поводу этой проблемы она активно выступала в СМИ:

– Пускай критикуют – я все равно это сделаю. Кто знает, может, этот жест доброй воли принесет плоды. Ведь для музыки границ не существует.

Этот жест доброй воли, который обошелся ей в несколько десятков миллионов йен, никаких плодов не принес, но, к счастью, и беды на нее тоже не навлек.

Гергиев же, который, получая поддержку, гарантирует огромные результаты, нередко повторяет:

– Политика порождает раскол, музыка – объединение.

Ческину и маэстро объединила безграничная любовь к музыке, а также вера в силу культуры.

Глава 3

Волшебство Гергиева

«Я не собирался становиться дирижером»

Глядя на Гергиева сегодня, можно подумать, что он с ранних лет планировал стать дирижером, но, по словам самого маэстро, когда он приехал из провинции в культурную столицу для поступления в консерваторию, у него не было дирижерских амбиций. Тогда Валерий был сосредоточен на фортепиано.

Живя в маленькой комнате на четверых в консерваторском общежитии, он попал в компанию, где, помимо него самого, было еще девять студентов старших и младших курсов: все они стремились стать пианистами, в чем-то конкурируя друг с другом.

В эту компанию, где Валерий был самым младшим, также входил один странный парень, который учился на последнем, четвертом курсе. Он сводил всех с ума своей эксцентричной болтовней, но была у него одна тема, о которой он говорил с неизменной серьезностью – о дирижерах. Гергиев вспоминает, что ему эти рассуждения тогда казались сплошным бахвальством. Тот старшекурсник нередко говорил: