Валерий Гергиев. Симфония жизни | страница 48
– О чем ты говоришь?! Японский премьер только и твердит, что считает спасение похищенных приоритетной задачей, но разве проблема разрешилась? Может, хотя бы надежда появилась? Конечно же – нет! Кто-то должен что-то предпринять. Я не знаю, даст ли выступление Нью-Йоркского оркестра какой-либо конкретный результат. Но ведь если не попытаться, я этого точно никогда и не узнаю!
Я вновь попытался отговорить ее от поездки:
– Вокруг полно фанатиков, которые могут представлять угрозу твоей безопасности!
– Когда началась шумиха вокруг наследства, мне тоже говорили, что я в опасности. Каким бы ни был итог, я это сделаю!
В результате гастроли Нью-Йоркского филармонического оркестра в Пхеньяне состоялись при ее финансировании. Она тоже поехала. Однако генсек Ким Чен Ир не показался на выступлении, а в отношениях между КНДР, с одной стороны, и США и Японией – с другой, никаких изменений не последовало.
Вообще Ческина не любила публичности, но по поводу этой проблемы она активно выступала в СМИ:
– Пускай критикуют – я все равно это сделаю. Кто знает, может, этот жест доброй воли принесет плоды. Ведь для музыки границ не существует.
Этот жест доброй воли, который обошелся ей в несколько десятков миллионов йен, никаких плодов не принес, но, к счастью, и беды на нее тоже не навлек.
Гергиев же, который, получая поддержку, гарантирует огромные результаты, нередко повторяет:
– Политика порождает раскол, музыка – объединение.
Ческину и маэстро объединила безграничная любовь к музыке, а также вера в силу культуры.
Глава 3
Волшебство Гергиева
«Я не собирался становиться дирижером»
Глядя на Гергиева сегодня, можно подумать, что он с ранних лет планировал стать дирижером, но, по словам самого маэстро, когда он приехал из провинции в культурную столицу для поступления в консерваторию, у него не было дирижерских амбиций. Тогда Валерий был сосредоточен на фортепиано.
Живя в маленькой комнате на четверых в консерваторском общежитии, он попал в компанию, где, помимо него самого, было еще девять студентов старших и младших курсов: все они стремились стать пианистами, в чем-то конкурируя друг с другом.
В эту компанию, где Валерий был самым младшим, также входил один странный парень, который учился на последнем, четвертом курсе. Он сводил всех с ума своей эксцентричной болтовней, но была у него одна тема, о которой он говорил с неизменной серьезностью – о дирижерах. Гергиев вспоминает, что ему эти рассуждения тогда казались сплошным бахвальством. Тот старшекурсник нередко говорил: