– К тому же, нужно будет расплатиться с Обалуайе: он выполнил мою просьбу. Болезнь косит людей в Бротасе. Обалуайе получит свою девчонку: он это заслужил. А Эвинья сильно облегчила мне задачу, притащив эту Габриэлу прямо в Баию! Но это – после, после. А сейчас…
Не договорив, Нана Буруку порывисто поднялась из-за стола и вышла из кабинета. Секретарша в приёмной подняла голову.
– Вы уходите, дона Каррейра?
– Да, Мария. До завтра меня не будет. Со всеми вопросами обращайтесь к дону Ошала. Если будут звонить из мэрии насчёт Бротаса – говорите им, что подготовительные работы уже начались.
«БМВ» доны Каррейра летел по улицам Баии, устремляясь за город. Сразу за Кабулой начались сертаны[68], поросшие редколесьем, солёные болотца, тростниковые заросли. Здесь почти не было машин: лишь дряхлый рейсовый автобус с деревенскими жителями, кряхтя, содрогаясь и отчаянно пыля, полз вверх по холму. Оставив автомобиль на обочине пустынного шоссе, Нана пешком углубилась в каатингу.
Она шла – и менялась с каждым шагом. Дорогой офисный костюм цвета лаванды становился широким лилово-белым иро[69], складками спускающимся до земли. Чётки из каури стали цепью опеле, спадающей, как ожерелье, с шеи ориша Нана. Фиолетовая повязка скрыла волосы. Лицо цвета терракоты напоминало жестокую маску. Холодно, жёстко сияли впадины глаз. Плотно сжатые губы казались каменной складкой древнего ландшафта. Нана Буруку шла и шла – и впереди уже показалась жёлтая линия полувысохших болот, поросших тростником. В воде бродили белые цапли. То и дело они резко опускали клювы, выхватывая из воды лягушку или рыбу – и, запрокинув головы, судорожно заглатывали добычу. При виде Нана они не прервали своего занятия. Та улыбнулась, увидев птиц. Подобрала полы своего одеяния – и пошла дальше по щиколотку в воде. Когда же вода поднялась до её коленей, ориша остановилась. Подняла руки, выпустив из пальцев подол одежды – и её лиловый иро широким кругом лёг на воду.
– Адже Ийами Ошоронга[70]! Я, Нана Буруку, Та, Что Знает, прошу твоего времени! Будем полезны друг другу! Твой брат Ироко вернулся к людям.
Цапли – их было несколько сотен на этих гниющих болотах – повернули головы – и в тот же миг, с шумом хлопая крыльями, поднялись в воздух. От сквозняка закачались стебли тростника, парусом взметнулось одеяние Нана, закачалась её бисерная вуаль. Чёрные впадины жестоких глаз ориша следили за тем, как стая цапель мечется над водой и в мельтешении белых крыльев проявляется сухой, укутанный в белое силуэт измождённой женщины. Ийами Ошоронга неподвижно стояла по колено в воде. Жёлтые безумные глаза не мигая смотрели в лицо Нана. Сквозняк ещё шевелил её седые редкие волосы. Скрюченные морщинистые пальцы перебирали рукоятку клюки.
