Ппц.
— Хоть не на Камчатку? — спрашиваю сразу, припомнив свое первое распределение в такие е*еня, что сбежал оттуда в горячую точку. От смертельной скуки.
Тот губы поджал, насупился. Молчит, не знает, как сказать мне.
— Я ж только с декабря работаю, полгода не прошло, — понимаю, что бесполезно, но вот так сразу принять новости — не получается.
На лице Пушкина ни тени улыбки.
— Я боролся, но ничего сделать не мог, — оправдывается он. — Сам понимаешь, сверху дали сигнал, — при этом он бросает скорбный взгляд на потолок, там пыльная люстра. Он тоже думает о том, что хорошо бы ее помыть, на пару секунд забывая о моей судьбе.
— Меня и так постоянно на всякие сборы гоняют.
Между прочим, это удовольствие дополнительно не оплачивается. А неудобств — масса.
— Ты себя блестяще показал, Ветров. И за твои заслуги перед Отечеством мы переводим тебя… добровольно-принудительно… в гинекологию, — заканчивает Пушкин. И начинает ржать.
Я моргаю, потом чуть сильнее сжимаю челюсти. Дебилы.
— У них там снова нехватка, Ольга Дмитриевна на пенсию ушла! — вторит Чернов. — Сказали, такие находчивые ребята им нужны!
— Парень с боевым опытом, нервы крепкие, то что надо в гинекологии! — продолжает Пушкин, уже покраснел весь, слезы вытирает. Хохочет так, аж хрюкает.
Я против воли почувствовал, как слегка лихорадит. В гинекологию, ну да. Смешно. Очень. Тоже улыбаюсь, оценил шутку. Нескоро мне забудут позавчерашний подвиг.
— Роддома у нас тут нет, уж извиняй, но если сильно тянет…
— Издевайтесь сколько угодно, — тоже начинаю посмеиваться, подыгрывая Пушкину. Можно было, конечно, и съязвить, но тем самым я лишь подогрею их ажиотаж. Так что лучше не нарываться.
— Какого, блть, хрена, Илья? — Пушкин вдруг меняет тон, всплеснув руками.
— Так получилось. Я был поблизости и приехал раньше скорой. Что, нужно было сидеть рядом и ждать, пока сердцебиение плода вовсе прекратится?
Он встал из-за стола, принялся мерить кабинет широкими шагами и заламывать руки. Потом подошел ко мне и похлопал по спине.
— В нашем госпитале нет родильного отделения. А знаешь почему? — не унимался Чернов.
— Потому что служат в основном мужчины.
— А у них что…?
— Матки нет, — сдаюсь.
— Какой молодец! Анатомия — пятерка! У мужиков хер, а не вагина. Но ты, я смотрю, на все руки мастер! Хоть бы намекнул, я б тебя пристроил вон в четвертый родильный. Или в перинаталку, — все не унимается Чернов с матерным погонялом. Нетрудно догадаться, откуда оно появилось.
