Мой парень.
Курил сигарету из моих рук…
Дела у меня в последнее время идут не очень хорошо, я часто ссорюсь с друзьями, много времени провожу в одиночестве. А с ним мне как-то… иначе, что ли? Он взрослый и будто с другой планеты. Не такой взрослый, как папины друзья, но почти такой же надежный. С ним я робею и не решаюсь спорить. Все больше слушаю.
Сверху всплывает окошко, короткое сообщение от отца: «Взял».
Всего одно слово, но я сразу понимаю, о ком речь.
Осторожно откладываю сотовый на стол и смотрю в окно. Молчу. Только сердце колотится.
Ну вот, все правильно. Врач выполнил работу, получил за это вознаграждение. Щедрое. Ничего личного. Вообще ничего личного.
Что же оно так колотится-то! И слезы подкатывают.
Илья
— И как там твоя принцесса? — спрашивает коллега во время операции.
Часовой остеосинтез бедренной кости подходит к концу, пациент, несмотря на преклонный возраст, переносит хорошо. Близится вечер, четвертая плановая операция, народ устал и хочет отвлечься.
Интересно, еще хоть кто-то не в курсе событий, что происходят в моей личной жизни? Которой я занимаюсь, на минуточку, в свое нерабочее время.
А с чего все началось? Главврачу позвонил «сам Барсуков», как мне передал потом завотделением дословно… Хотя даже не так. Он сказал: «САМ Барсуков позвонил и поблагодарил!»
За спасение роженицы и новорожденного меня поощрили уважительным хлопком по спине, а потом, конечно, отругали, что полез. Случись беда, искали бы крайнего. Родственники крайними быть не любят, акушерку ищи по городу, она уже и номер телефона сменила, наверное. Будет лгать и отпираться до последнего вздоха, уверяя, что ее там не было.
А я — такая удобная мишень. Врачебная ошибка и прочее. Завотделением хирургии — мужик отличный, как отец нам всем родной. Вот только я бы лучше сиротой остался.
Меня прямо с утра вызвали в кабинет. Не успел зайти и закрыть за собой дверь, как услышал:
— Тебя переводят на новое место.
Аж дар речи потерял. Смотрю на завотделением — ему хорошо за шестьдесят, высокий тучный мужчина, до сих пор блестящий хирург. Взгляд — суровый, погоняло — Пушкин, потому что Александр Сергеевич. Он хмурится и кивает головой, дескать, такие вот новости. Рядом с ним еще один хирург и его лучший друг — Чернов. Личность неприятная, если не сказать противная, погоняло среди коллег — нелитературное. Смотрит на меня с сочувствием.
