— Кхм… Читай стихи.
— Стихи?
— Да. И лучше что-нибудь из античной поэзии. В идеале — на древнегреческом. Это не блокирует доступ для столь опытного мастера, как советник Юнг, полностью, но несколько затруднит проникновение.
— Кстати, сколько ему на самом деле лет?
— Через два месяца исполнится сто семьдесят три.
Лука тихо присвистнул.
— Не сомневайся, его ум по-прежнему ясен, а память — безупречна. Живая легенда. Ты должен быть несказанно благодарен, что он уделяет время для занятий с тобой.
— Угу. Я просто-таки преисполнен благодарности.
— И правильно, — словно не заметив его иронии, сказал Вольф. — Даже если иногда кажется, что это сущая пытка. Мы с братом тоже прошли через эту школу. Штефан Юнг был его наставником и советником в первые годы правления, как был им когда-то для прежнего мессера.
— Он был советником старого мессера, но при этом — не его братом-близнецом?
— Мессер Манфред был единственным ребенком в семье. Когда ему исполнилось сорок пять, он создал семь генетических заготовок для клонов. И активировал их по мере необходимости. Штефан — четвертый.
— А где же предыдущие трое?
— Кхм… Иногда обстоятельства требовали, чтобы вместо мессера на публичных мероприятиях при потенциально высоких рисках присутствовал его клон. И случалось, что подстраховка была обоснованной. Иногда требовалась выемка органов. Несовместимая с жизнью.
— То есть он просто разбирал хостов на запчасти?
— Они не были хостами в полном смысле этого слова. Клоны не являются отдельной личностью. Они — всего лишь точная биологическая копия.
— А оставшиеся три, получается, так и плавают в рассоле?
— Нет, из-за преступной оплошности дежурного оператора в депозитарии, где хранился биоматериал генетических копий мессера, произошел технический сбой. Системы жизнеобеспечения вышли из строя на критически долгий срок. К тому времени мессер уже был в слишком почтенном возрасте, чтобы создавать новые генетические слепки. А двойной слепок с клона, как оказалось, чреват серьезными сбоями в иммунной системе.
— Как все удачно сложилось для советника Юнга, не так ли?
— Не ерничай, это дурной тон. Все в семье были глубоко опечалены произошедшим.
— Ну разумеется. Почему же четвертого клона не разобрали, как его предшественников?
— К счастью, с развитием биотехнологий необходимость в донорских органах отпала.
— Это обнадеживает, не так ли? Как-то невесело жить с мыслью, что тебя растят, как свинью на убой, чтобы в один прекрасный день разрезать брюхо и вынуть ливер.
