— Окей, ма.
Строго говоря, Йоана не была его матерью. Когда Луке было лет семь, мальчишки на улице прицепились, отпуская шуточки по поводу цвета его волос, — в квартале мигрантов он выглядел чужаком, белой вороной, — и, как обычно, закончилось все дракой. Накладывая холодную заживляющую мазь на расквашенный нос, Йоана устало спросила, почему он вечно враждует и сражается со всем миром.
— Я хотел бы быть похожим на тебя. Чтобы у меня тоже были черные волосы и смуглая кожа. И твое огромное сердце. Но я другой. Выродок.
— Это мальчишки на улице так сказали?
Лука сердито дернул плечом и отвернулся. Йоана ласково провела рукой по белобрысым вихрам.
— Ты, и правда, другой. Наверное, пришло время рассказать эту историю — твою историю. Ну, слушай. Однажды поздно вечером в клинику пришла женщина. Светловолосая, голубоглазая — совсем как ты. И ужасно исхудавшая — буквально валилась с ног от голода и усталости. Но не выпускала из рук сверток. Там был младенец. Она рассказала, что попала в плохую историю: ее преследовали люди, которые собирались разлучить ее с сыном. Я пожалела ее и укрыла на какое-то время. Она мечтала выбраться из Ганзы: ей казалось, что здесь ее жизнь в опасности. Кто-то взялся достать ей поддельную ID-карту, чтобы она смогла начать новую жизнь под другим именем. Но, видимо, что-то пошло не так. Однажды вечером она ушла и так и не вернулась. А ты остался.
— Что же с ней стало?
— Я не знаю, милый. Я молчала, боялась расспросами навлечь беду. Да и кто мог бы знать? Потом я устроилась в другую клинику, переселилась в эту квартирку, и все соседи решили, что ты мой сын. Так оно и есть. Так и останется.
Она накрыла мягкой ладонью его руку и провела пальцем по маленькому рисунку на тыльной стороне его правой ладони — круг и три сходящиеся линии. Как голова птицы с крупным клювом. Это напоминало нанесенный хной рисунок-мехенди, которым украшали пальцы, запястья и ступни сестры Флика в дни больших праздников.
— Она говорила, что это оберег от зла и болезней, принятый в роду. Правда это или нет, но ты действительно ни разу не болел, даже когда был совсем крошкой.
Лука обнял Йоану и вытер мокрые ресницы об ее плечо. Они никогда не возвращались к этому разговору, и он по-прежнему звал ее «ма». Но иногда во снах, будто пронизанных солнечным светом, ярким, почти слепящим, он раз за разом пытался поймать, ухватить что-то невесомое, ускользающее сквозь пальцы…
В музыкальную заставку врезался новостной выпуск. «Количество заболевших от нового штамма вируса Викимия превысило два миллиона шестьсот человек. Главный очаг распространения инфекции — восточное побережье Африки и страны Средней Азии… Правительство Ганзейского союза предпринимает экстраординарные меры… Курс ганзейской марки укрепился на вчерашних торгах…»
