— Ага, я вижу, что ты помоложе, — сказал Егор Осипович. — Правильно, тогда за четыре танка Героя уже могли дать.
— А третьей степени за что получил? — справился рыжий.
— Так… За одно дело. Долго рассказывать. Потом ты спросишь, за что дали Красного Знамени. А мне некогда. Мне домой пора. Меня сын и сноха дожидаются.
— Все же, корешок, лучше бы они тебе вместо Знамени дали Славы I степени. Для полного комплекта, — знающе произнес рыжий.
— Красного Знамени, уважаемый, я еще раньше заработал. Еще в финскую войну. Ладно, товарищи. Всего доброго. Мне надо домой. Я пошел.
Он еще, чтобы распрощаться подушевнее, снял шляпу и помахал ею, кланяясь. Вышло у него это как-то забавно, так что все засмеялись, и сам Крылов тоже засмеялся. Раздались голоса, приветливые и насмешливые.
— Всего тебе, земляк! Будь здоров, бог войны! Один-то дотопаешь?
— Дотопаю, дотопаю! — добродушно отвечал Крылов.
— Давай, отец, я тебя провожу, — предложил ему Артем, про которого Егор Осипович, разговорившись с фронтовиками, уже успел забыть. — Возьму тебя под руку и двинемся помаленьку.
— Давай! — отозвался старик с радостью. — Проводи! Что-то я нынче притомился.
В заключение кто-то сказал об Артеме:
— Парень — молоток.
Было уже поздно, и теперь на улицах стало малолюдно. Одиноко горели фонари. Каждый шаг в пустынных переулках слышался очень хорошо, и его звучание повторяло эхо. Егор Осипович шел, покачивая головой и что-то незаметно для себя пришептывая. Ноги у него от усталости, как принято говорить, заплетались, и он вдруг нагружал Артему руку резкими движениями. Крылов непроизвольно улыбался и старался понять: откуда оно взялось у него — это странное ощущение сбывшихся надежд; потом, вспомнив, что идет не один, удивился и стал тепло думать про Артема: «Хороший он. Не оставляет меня. В бою, наверное, тоже не оставил бы».
— Не бойся, отец, — приговаривал Артем, — я тебя не брошу. Доведу до самого дома.
— Спасибо, сынок! — благодарно отвечал Егор Осипович.
— Дальше-то что было? — спросил юноша. — Танки все подбил, и больше ни одного, что ли, не осталось?
— Куда там! Только после того, как я четвертый подшиб, меня осколком в грудь навылет ранило.
— Как же они тебя, отец, не задавили? Жив-то ты как остался? Ну, давай, отец, давай!
— А там наши танки в атаку пошли. Танки и пехота. Потом я сознание потерял. Очнулся уже в госпитале.
— В общем, как в кино.
— Нет, сынок, в действительности было потяжелее.
— Да я понимаю, — сказал юноша. — Это я так. К слову пришлось.
