Но Танкред не мог говорить. Пелена сна была слишком тяжелой. Маг последний раз судорожно оторвал голову от согнутой руки, и Бойс увидел, что тот кивнул — дважды. Этого было достаточно. Он получил ответ.
Затем Танкред тяжело вздохнул и снова погрузился в сон на столе, пока бесполезный пахнущий цветами дым незаметно окутывал его.
— Убить Гиллеама, — услышал Бойс собственный шепот в тихой комнате.
Окружающий воздух содрогнулся. Нет — на этот раз не только воздух. Пол под ногами тоже стал дрожать. Слышалась поступь тяжелых сапог, каждый шаг сотрясал заколдованный Керак до самого основания.
Внезапно Бойс ощутил, что сердце громко застучало в такт приближающимся шагам, дыхание стало прерывистым, а волнение окутало его, как сон окутал замок Керак. Ненависть к Гиллеаму стала чем-то осязаемым. Теперь, внезапной вспышкой, Бойс осознал, что вся его жизнь в Кераке вела к этому единственному моменту — к убийству Гиллеама. Ему показалось, что именно для этого он был рожден и жил до этого страшного часа.
Тут не было никакой логики. Смутно Бойс понял, что так наверняка предопределила судьба — иначе почему он один не уснул, когда в Керак пришел разрушитель? Но сейчас было не время размышлять об этом. Не время раздумывать, почему лорд Керака пришел уничтожить замок. Бойс на какой-то период лишился рассудка. Остались лишь ненависть и возбуждение перед битвой.
Шаги сотрясали лестницу, словно по ней поднимался гигант, который был уже совсем близко. В воздухе гремело от его поступи. Бойс смутно осознал, что вокруг носятся какие-то невидимые создания, задевающие его одежду. Но у него не было времени думать об этом.
На столе Танкреда, рядом с его обмякшей вытянутой рукой, лежал меч. Бойс схватил его, вытащил из ножен и покачал в руке. И как только он это сделал, рукоятка словно ударила его током, а Танкред, лежащий на столе, шевельнулся и резко вздохнул. Меч сам двигался в ладони Бойса. Сам описал дугу в наполненном ароматом цветов воздухе и вернулся на место.
Бойс сразу же понял, что это магический меч.
Снаружи донесся смех, глубокий, дикий хохот, который принадлежал Гиллеаму лишь отчасти. Таких необычных звуков Гиллеам никогда не издавал. Затем, впервые с тех пор, как на Керак наложили заклятие, Бойс вспомнил Хью де Мандо и то, как странно он изменился, побывав в Городе крестоносцев.
