Но прикосновение огненных колец было подобно попаданию масла на бушующую воду. Земля успокоилась, стон скал стих. Керак продолжал крепко стоять на огромных серых скалах. И пока ниспадающие кольца огня медленно опускались, расширяясь, приближаясь к наблюдателям, трещины на равнине начали закрываться.
Всюду, где движущиеся кольца касались расщелин, земля исцелялась. Огромные разрывы срастались, точно закрывающиеся пасти. Бойс подумал о ртах гигантов, молчащих, но не умиротворенных этой беззвучной магией. При взгляде на оседающую равнину возникало какое-то ощущение угрюмости. Кольца равномерно расходились вокруг скал, заживляя и успокаивая равнину, но земля не была довольна.
Она безмолвно поддалась, но не покорилась. Бойс каким-то образом почувствовал это по наступившей тишине. Огромные земляные пасти закрылись, но только под угрозой. Они решили подождать лучшего момента.
Годфри остановил запыхавшегося коня. Он подождал, пока первая волна огня не накрыла их мягким свечением и не поползла дальше. Затем крестоносец тряхнул разукрашенными поводьями, и конь размеренно зашагал вперед, проходя через одну волну бесшумного огня за другой.
Годфри довольно засмеялся глубоким, грудным смехом.
— Старый маг еще не растерял свою мудрость. Керак в безопасности в руках Танкреда. Но когда-нибудь настанет день... — Он оглянулся через плечо. — Может быть, ты шпион Охотника... или еще хуже, — прибавил он. — А может, ты честный человек. Я гадать не буду. Есть только пара мест, откуда может прийти человек... не считая Города. Если ты шпион, то по возвращении скажи колдунам, что Танкред по-прежнему не слабее их.
— Я не шпион, — неуверенно сказал Бойс, неловко подбирая слова странного, но тем не менее знакомого языка. — Ты видел, как Охотник преследовал меня...
— Никто не знает, что движет Охотником, — заметил Годфри. — Ну, вот и башни Керака. Подними голову, незнакомец. Услади глаза, если ты пришел шпионить. Перед тобой Керак — крепость крестоносцев!
Могучие бастионы огромными гранитными блоками возвышались на недосягаемую высоту. При взгляде на сходящиеся вершины кружилась голова. И знамя словно пыталось сорваться с древка, борясь за свою свободу, когда ветер заставлял алую ткань трепыхаться. Она развевалась над огромными зубцами башни, как знамя огня, воем отвечая ветру на своем языке.
— Теперь ты должен встретиться с Оракулом, — сказал Годфри. — Она решит, жить тебе или умереть. Но даже если она вынесет смертный приговор, незнакомец, ты расскажешь мне, что случилось с моим старым домом, прежде чем умрешь от Копья. Это я пообещал себе.
