Еще в приемной он обратил внимание на ее изящные туфли и роскошную сумочку. Перчатки, как и остальные детали туалета, превосходного качества. Ничто не бросается в глаза. Шляпка без вуалетки. Все, что надето на даме, приобретено в лучших магазинах.
На вид ей лет сорок, внешность холеной парижанки. В голосе и в жестах проглядывает женщина, чувствующая себя свободно повсюду и в любых обстоятельствах.
— Полагаю, господин комиссар, мы лишь выиграем время, если я вам все расскажу откровенно. Да и не пристало хитрить, имея дело с таким человеком, как вы.
Мегрэ был невозмутим, но невозмутимость его никак не подействовала на обладавшую завидным самообладанием гостью.
— Мне известно, что утром у вас был мой муж.
— Он известил вас об этом? — в свою очередь спросил, рассчитывая озадачить гостью, комиссар.
— Нет. Я видела, как муж входил в это здание, и поняла, что он направился к вам. Он следит за всеми вашими расследованиями. Сколько лет только о вас и говорит.
— Хотите сказать, вы за своим мужем следили?
— Да, — ответила она без утайки. Потом, после неловкого молчания, добавила: — Неужели после того, как вы его видели и слышали, это вас удивляет?
— И вы знаете, что он сообщил мне?
— Могу себе представить. Мы женаты вот уже двенадцать лет, Ксавье я изучила. Это самый честный, самый смелый, самый преданный человек из всех, с кем мне довелось встречаться. Вам, очевидно, известно, что он сирота и воспитывался в приюте?
Комиссар едва заметно кивнул.
— Вырос он на ферме, в Солони. Книги, которые ему удалось достать, у него вырывали из рук, чтобы сжечь затем. Но все-таки он добился своего и, по-моему, заслуживает лучшей участи. Сама не перестаю удивляться широте его познании. Он все читал. Все знает. И им, разумеется, помыкают. Он убивает себя на работе. За полгода до Рождества экспозицию начал готовить. Такая работа не под силу ему.
Открыв сумочку, мадам Мартон помедлила, затем достала серебряный портсигар.
— Можете курить, — проронил Мегрэ.
— Благодарю. Никак не отделаться от дурной привычки. Надеюсь, мое присутствие не помешает вам закурить вашу трубку?
В уголках глаз он заметил паутинку морщин, но они не старили гостью, а, напротив, придавали ей еще больше прелести. Голубые близорукие глаза мило моргали.
— Должно быть, мы оба кажемся вам смешными. Я имею в виду мужа и себя. Приходим к вам один за другим словно на исповедь. Кстати, в известной степени так оно и есть. Вот уже несколько месяцев беспокоит меня муж. Он переутомлен, угрюм, совершенно подавлен, целыми днями не разговаривает со мной.
