— А она действительно довольно симпатична, — сказала Джинджер, раздражено.
— Да, уж, — согласилась Эвелин, не менее раздраженно и завистливо.
— Но не столь симпатична как я, — сделала вывод Джинджер.
— По крайней мере, не симпатичней меня, — вставила свое слово Эвелин.
Я улыбнулся. У меня не было сомнений, что эта девушка принесет большую прибыль, чем любая из них, хотя обе они были, по общему признанию, были желанными, сочными рабынями, полностью покорившиеся своей участи.
— Два тарска серебром, — выкрикнул еще один распаленный мужчина.
— Превосходно, — улыбнулся аукционист.
Девочка смотрела в толпу со страхом и страданием. Несомненно, она подвешенная, уже достаточно напуганная этой толпой, еще на что-то надеялась. Конечно, эти скоты не посмеют пойти дальше. Ей казалось, что, раз она была принесена в зал одетой, то конечно же, ее достоинство и гордость будут уважаться и дальше, по крайней мере до того момента, пока она была хоть немного прикрыта. Также, парень стоящий рядом с ней, сделал паузу в своем оскорбительном и бесцеремонном деле. Но потом она посмотрела на боковые прилавки. Там были женщины, такие же, как и она, только они были прикованы к месту, и на них были ошейники и цепи, а еще она не могла не отметить, что были полностью раздеты.
Но она, конечно, отличалась от них! Она была прекрасней и утонченней.
Любой мог видеть это! Было заметно, как эти мысли и надежды промелькнули на ее лице, и тогда она расслабилась и спокойно повисла на веревках. Аукционист тем временем подал знак помощнику, стоявшему в стороне. Ей казалось, что ее испытание, было теперь близко к завершению. Выставление на показ голышом и унижение, которые перенесли другие девушек, не должны были быть ее судьбой. Она была лучше. Она отличалась.
Парень, которому аукционист подмигнул, исчез за дверью.
Но разве девочка не знала, что ничем не лучше остальных? Разве она не понимала, что, так же, как и они, была только рабыней?
— Интересно, красива ли она, — не находила себе места Джинджер.
— Пока она одета, можно об этом только размышлять, — нетерпеливо, проговорила Эвелин.
— Почему он не снимет с нее всю одежду, мы хотим рассмотреть подробнее, — сказала Джинджер.
— Да, — сказал возбужденно Эвелин.
Я улыбнулся про себя. Эти девушки, уже понимали кое-что в особенностях гореанского невольничьего рынка.
— Тебя продали с бокового прилавка? — поинтересовалась Джинджер.
— Нет, — возмутилась Эвелин. — Меня продали с аукциона.
