Я видел, что Грант выпрямился в своем седле и взял поводья в руки.
Он, внезапно ударил пятками по бокам кайилы, посылая животное вперед. Оно дернулось, и затем, мягкими, прыгающими длинными шагами, пересекло линию шестов.
Грант проехал приблизительно на двадцать ярдов вперед, и затем придержал свою кайилу, поводьями повернув ее голову назад, в нашу сторону. Он освободил длинный, смотанный кольцами кнут, до того висевший на ремне, справа на луке его седла, и поехал назад, вдоль правой стороны каравана босых, скудно одетых, прикованных цепью за шеи красоток.
— Хэй! Хэй! — прокричал он. Он дважды щелкнул кнутом в воздухе. За тем объехал караван сзади, и проехал мимо него снова, на этот раз вдоль его левой стороны. Он был правшой.
— Мы — женщины, и лишь беспомощные рабыни! — заплакала Джинджер. — Пожалуйста, Господин, не заставляйте нас пересекать линию шестов!
— Передумайте, Господин, мы умоляем Вас! — присоединилась к ней Эвелин.
— Хэй! Хэй! — закричал Грант снова.
— Пожалуйста, нет, Господин! — Джинджер уже ревела в полный голос.
— Пожалуйста, нет, нет, Господин! — не отставала Эвелин.
Теперь уже кнут щелкнул не в воздухе. Несколько девушек вскрикнули от болью. За тем удар кнута упал на Джинджер и Эвелин. Они закричали, переполненные болью.
— Хэй! Хэй! — повторил Грант.
— Да, Господин! — плача проговорила Джинджер.
— Да, Господин! — эхом повторила Эвелин.
— Хэй! Хэй! — понукал своих вьючных животных Грант.
Караван, подгоняемый щелчками кнута, во главе с испуганной рыжеволосой девушкой, прежней Миллисент Обри-Уэллс, из Пенсильвании, двинулся вперед. Джинджер и Эвелин с красными от плача глазами, и сломленные ужасом, спотыкаясь, пошли следом за рыжеволосой, сдернутые с места натянувшейся цепью. Другие девушки, страдающие от боли и чувствующие дергание цепи на их ошейниках, с плачем, последовали за ними. Каждая из рабынь была на соответствующем месте, точно том, которое им назначил владелец, и места эти были четко обозначены ошейниками и цепями. Подозреваю что, только у Джинджер и Эвелин, были некоторые познания относительно природы места, в которое они забирались, но и они, в конечном счете, были всего лишь варварками. Даже они, пока еще, не были в состоянии понять, по крайней мере, не в полном значении, куда их повели, что с ними будет. Я думал что, что девушки, даже Джинджер и Эвелин, были совершенно невежественны в данном вопросе. Это облегчило их переход через линию шестов. Я наблюдал за девушками, несущими поклажу на головах, со скованными цепью шеями, пробирающимися сквозь высокую траву. Они как раз пересекали линию шестов. Я задавался вопросом, могут ли они хотя бы начать осознавать ужас, в который они входили. Да, думал я про себя, уж лучше такой путь, позволить им, в течение какого-то времени, оставаться в неведении. Они уже достаточно скоро изучат, что это значит, в таком месте, в месте кайилиауков и высоких трав, быть белой женщиной.
