Девушка, оцепенело, покачала головой, все еще не веря своим глазам и ушам.
— Нет, — шептала она. — Нет.
Джинджер пристально смотрела на нее.
— Этого не может быть.
— Это уже есть.
— Только не рабыня, — шептала девушка, не веря в реальность. — Нет!
— Да!
— Нет! — закричала девушка. — Нет!
— Да! — крикнула на нее Джинджер.
Девушка внезапно вскочила на ноги, и, изгибаясь, и изо всех своих сил, очень небольших кстати, начала дергать приковывавшую ее цепь.
— Нет! — кричала она. — Я не рабыня! Нет!
Мужчины, собравшиеся вокруг, смотрели с интересом.
Тогда девушка, рыдая, выпустила цепь из своих маленьких рук, сжалась и прекратила борьбу.
— Я прикована цепью, — оцепенело, сказала она, обращаясь к Джинджер.
— Да. Ты — Рабыня.
Внезапно послышался удар пятижильной гореанской рабской плети, и девушка вскрикнула и упала на колени на доски прилавка, опустила голову, прикрыв ее руками, стараясь, стать как можно меньше. Пять раз надсмотрщик хлестнул красотку плетью. Теперь она, рыдая, валялась на животе, на прилавке, с ошейником и цепью на шее, вцепившись ногтями доски.
— Я буду вести себя хорошо, Господин, — стонала она. — Я буду послушной.
— Я услышу предложение по поводу девушек таверны? — спросил аукционист.
— Пять медных тарсков за штуку! — засмеялся один из мужчин в зале.
Джинджер закусила губу, в гневе. Вокруг засмеялись.
— Встань прямо Рабыня, — приказал покупатель.
Джинджер выпрямилась и подняла голову.
— Мисс, пожалуйста, мисс! — жалобно позвала рыжеволосая девушка, стоящая на коленях на центральном прилавке, голая с руками связанными за спиной.
Джинджер была поражена. Рыжеволосая рабыня заговорил без разрешения. Она повернулась к ней лицом.
— Я теперь, тоже рабыня? — спросила рыжеволосая.
Джинджер осмотрелась вокруг, и почувствовала, что она может ответить, не будучи избитой. Опытная рабыня, она очень хорошо чувствовала такие вещи.
Все видели, что аукционист снял хлыст со своего пояса.
— Да, — объявила Джинджер. — Вы — все рабыни!
— И Вы тоже? — спросила рыжеволосая девочка.
— И мы, тоже, рабыни, — ответил Джинджер, указывая на себя и Эвелин. — Вы что, думаете, что свободных женщин могли бы так грубо раздеть и нагло осматривать? И мы, и Ты — другие, мы выставлены на торги! Ты сомневаешься, что мы — рабыни? Ну так посмотри на клейма на наших ногах, и сравни со своим!
Она повернула свое левое бедро к центральному прилавку. Эвелин, сделала то же самое, чтобы рыжеволосая девушка, смогла бы увидеть ее клеймо.
