Я по-прежнему корил себя за то, что не был там. Пусть я и сомневался, что моё присутствие могло как-то повлиять на результат, но я должен был быть там! Это была моя команда, мои люди! Но в нужный момент я оказался не с ними! Я много думал над этим. Не опасались ли они того, что присутствуй я в тот момент в лагере, и нападение могло бы быть отбито или его задачи не были бы выполнены в полном объёме? Я не знал. Трудно сказать. Я предположил бы, что нет. И всё же они дождались моего отсутствия или даже организовали его. Возможно, подумал я, это имело отношение не столько к военным соображениям, поскольку в тех условиях я вряд ли был бы способен как-то сильно повлиять на ситуацию и изменить результат, сколько было обусловлено соображениями политики, если вообще не было случайным стечением обстоятельств. Я занимал высокое положение среди наёмников, и кроме того, насколько я понимаю, расценивался как ключевая фигура, как минимум в том, что касалось кавалерии, в стратегических планах сёгуна. Если под сомнение была бы поставлена моя лояльность, то кому вообще можно было бы доверять? Подозрение в предательстве, особенно на самом высоком уровне, особенно среди командующих, может потрясти и рассорить войска, лишить уверенности, подорвать мораль и дисциплину, вызвать нерешительность и колебания. Как можно исполнять приказы, с каким настроем идти в бой, когда в твоём сердце поселился страх, что враг не перед тобой, а за твоей спиной?
Резко, сердито дёрнув поводья, я повернул тарна в сторону прежнего лагеря, туда, где колонны солдат врага вырвались из проходов, сметая всё на своём пути. Меня там не было. Я узнал о нападении только от оставшихся в живых.
Тарн рвал своими крыльями ночь, бросавшую нам навстречу хлопья снега, таявшего на моём лице.
Не знаю почему, но я решил слетать на разведку в старый лагерь. Что я рассчитывал там увидеть кроме обугленного дерева, пепла, возможно, покрытого ржавчиной оружия и костей, обглоданных вездесущими джардами и уртами.
Я не собирался задерживаться там надолго. Я предполагал, что патрули и группы охотников за головами из армии Лорда Ямады рыскали по округе. Я помнил слова Лорда Окимото о том, что они будут здесь, будут охотиться на выживших, тех, кто мог избежать смерти и скрыться в горах. Разумеется, кого-то должны были оставить на месте разгромленного лагеря. Разве не могли некоторые из оставшиеся в живых, потерянные, усталые, отчаявшиеся, замёрзшие и голодные, вернуться туда в поисках еды, возможно, в надежде на спасение?
