Наконец вечеринка подошла к концу, гости разошлись, а наши сёстры по сообществу, смеясь и болтая, утомленные, но взволнованные, удалились в свои комнаты. Нам троим, мне, Еве и Джейн разрешили снять с себя колокольчики и переодеться в нашу привычную униформу из пёстрой клетчатой ткани. Но лишь после того, как мы убрали со столов, привели в порядок комнату и перемыли всю посуду, миссис Роулинсон приказала нам встать в шеренгу, зашла нам за спину и одну за другой избавила нас от ошейников.
— Вы можете поблагодарить меня, — сообщила она, закончив с этой процедурой.
— Спасибо, миссис Роулинсон, — выдавили из себя мы, а затем, заливаясь слезами, убежали в свои комнаты.
Тот встревоживший меня сон, о котором я уже упоминала, приснился мне спустя несколько дней после описанной вечеринки. Да, это был очень странный и пугающий сон, в котором мне казалось, что в моей комнате появились мужчины, придирчиво меня исследовавшие, в то время как я изо всех сил пыталась проснуться, вынырнуть из сна, беспомощно привязанная за запястья и лодыжки к углам кровати, пока мужчины совещались. А когда я всё-таки проснулась, то первым делом, ещё не отойдя от ночного испуга, вскрикнула. Лишь спустя мгновение я к своему облегчению поняла, что я в своей собственной комнате, что я в безопасности. Странно, но я была раздета, очевидно, каким-то чудом умудрившись во сне выскользнуть из своей длинной ночной рубашки. Некоторое время я оставалась в кровати, отходя от испуга, даже притом, что мне уже было ясно, что я находилась в своей собственной комнате. Однако спустя ещё немного моя тревога мне самой стала казаться глупой, и я решила отнестись к этому сну, при всей его кажущейся реальности, как к забавному пустяку. Но уже в следующее мгновение я закричала от ужаса, и именно на этот мой крик, в мою комнату вбежали Ева и Джейн, а за ними и миссис Роулинсон.
— Это сон, — сказала я, прижимая к себе одеяло. — Это просто дурной сон!
Миссис Роулинсон покинула мою комнату последней, причём, перед тем как выйти она понимающе улыбнулась, правда смысл этого пришёл ко мне гораздо позднее. Причина моего крика была проста. Следы от шнура на моих запястьях и лодыжках.
— Эй, рабыня, — окликнула меня она. — На колени!
— Ты же не свободная женщина! — возмутилась я. — Ты что, чем-то отличаешься от меня? Тот лоскут ткани, который на тебе надет, является такой же насмешкой над одеждой, как и то, что ношу я! Или Ты думаешь, что я не вижу металлическое кольцо, окружающее твою шею, которое, я уверена, заперто на замок? Если я не права, то сними его, и я сразу встану перед тобой на колени.
